УЧИТЕЛЬ: Как давно ты опасаешься, что читатели будут сразу же обескуражены и не захотят пойти дальше и узнать то, что действительно ценно?
Я: С тех пор, как я начал работу над этой книгой. Гурджиев очень строг к людям.
УЧИТЕЛЬ: И какие у тебя есть предложения по этому поводу?
Я: Быть может, мне следует смягчить наиболее нелицеприятные части?
УЧИТЕЛЬ: Ты сейчас говоришь несколько неуверенно.
Я: У меня есть кое что очень ценное, чем я хотел бы поделиться с другими людьми, но мне не хотелось бы преждевременно их оттолкнуть и лишить их шанса чему то научиться.
УЧИТЕЛЬ: То есть ты не хотел бы их оттолкнуть и лишить их шанса чему то научиться?
Я: Совершенно верно.
УЧИТЕЛЬ: Понятно.
Я: Так как мне следует поступить?
УЧИТЕЛЬ: Почему ты об этом спрашиваешь?
Я: Я бы хотел получить совет.
УЧИТЕЛЬ: Ты считаешь это желание получить совет нормальным?

Мой учитель продемонстрировал некоторые качества, которые, как мы думаем, свойственны только человеческим существам. Учителя больше интересовали мои побуждения и чувства, чем просто внешнее содержание моего вопроса – это та способность, которую я отмечал у некоторых действительно искусных учителей.
В этом эпизоде мой «духовный учитель» преподал мне хороший и довольно неприятный урок. Имя моего учителя – Элиза. Это компьютерная программа, причем даже не какая то особо сложная программа, работающая на сверхмощном компьютере, а небольшая программа для домашнего компьютера. Можно добавить еще такую «оскорбительную» подробность, что эта программа была написана специально для того, чтобы проиллюстрировать неадекватность попыток имитации человеческого интеллекта с помощью компьютера, в особенности в такой тонкой области, как психотерапия. Однако оказалось, что программа работает лучше, чем представлял себе ее создатель, и теперь некоторым людям нравится такой компьютерный «психотерапевт», и они говорят, что получают пользу от диалогов с ним. Высшие достижения человеческого разума определенно находятся за пределами какой либо компьютерной имитации, но этого нельзя сказать в отношении большей части того, что принято считать обычным интеллектом.
Человек может выглядеть как поступающий разумно и сознательно, но при этом может действовать автоматически. Ошибочно считая себя действительно осознающим, человек тем самым закрывает для себя возможность настоящего сознания. Именно поэтому так важно понимать, что имел в виду Гурджиев, когда говорил, что человек является машиной.
Гурджиев постоянно подчеркивал, что почти все человеческие страдания и несчастья проистекают из того факта, что наша жизнь проходит автоматически, будучи составленной из механических действий. Вы (ваше поведение, ваши мысли, ваши чувства) являетесь скорее следствием внешних, исторических причин, нежели действительной причиной, инициатором желаемых вами действий. Весь ужас этого факта состоит в том, что мы не просто подобны машинам, а на самом деле являемся ими, причем большую часть времени.
Что означает быть машиной? Как мы становимся автоматическими, механическими? Для ответа на эти вопросы мы будем мысленно конструировать машину для выполнения некоторой полезной работы, начав с самой примитивной, тупой машины, которая постепенно совершенствуется и становится все более разумной. По мере того как мы будем добавлять машине все новые и новые аспекты разумности, мы можем лучше понять, что же такое разум, и нам станет ясно, что имел в виду Гурджиев, когда говорил, что, для того чтобы считаться нормальными с точки зрения многих обычных общественных норм, мы, к сожалению, даже не нуждаемся ни в каком подлинном сознании. Это будет долгий, зачаровывающий и порой неприятный анализ, но он, я надеюсь, заложит основу для того, чтобы мы в конце концов превзошли наше теперешнее состояние, в котором мы являемся машинами.


ОЧЕНЬ ПРИМИТИВНАЯ, ТУПАЯ МАШИНА

Представим себе, что мы находимся на складе. Одинакового размера квадратные ящики поступают в здание по ленте транспортера. Все они одинаково стоят на транспортере и расположены через одни и те же промежутки. По каким то причинам нам не хочется нанимать человека, который бы снимал эти ящики с ленты транспортера. Нам хочется, чтобы на складе была машина, которая поднимала бы каждый ящик и ставила его на другой транспортер, который бы передавал ящики к тому месту, где их нужно складывать. То, что нам нужно, – это разновидность подъемного крана, снабженного парой захватов, которые могли бы захватывать ящик, поднимать его, переносить его на нужное расстояние к другому транспортеру, опускать там и раскрывать захваты, чтобы ящик мог двигаться по этому транспортеру дальше. Таким образом, наша машина должна быть способной поднимать захваты, поворачивать сам подъемный кран от одного транспортера к другому, выжидать фиксированные промежутки времени, пока поступит следующий ящик, и затем повторять весь этот цикл перестановки ящика с одного транспортера на другой. Мы будем называть этот механизм подъемным краном первого поколения.
Такой кран первого поколения может выполнять полезную работу.