Как мы уже видели, это искаженное функционирование инстинктов и чувств может, в свою очередь, искажать и наше интеллектуальное функционирование, так что большая часть того, что мы считаем более «разумным», в действительности является просто рационализацией. Поэтому наш подход к выбору духовного пути частично должен основываться на постоянном стремлении понять и развить нашу эмоциональную и телесно инстинктивную природу.
Чтобы проиллюстрировать проблему, с которой, как я думаю, столкнулся не я один, отмечу, что одной из причин, по которым меня в прошлом привлекали несколько духовных путей была незрелая потребность чувствовать свое превосходство над другими людьми, чтобы скрыть таким образом чувства собственной неполноценности. Это была моя проблема, которая не имела отношения к сущности всех этих различных путей. Тем не менее, вокруг нас есть учителя и системы, которые утратили контакт со своим первоначальным духовным импульсом и теперь порождают такого рода незрелые эмоции. Необходимо постоянное повышение уровня знания о себе. Почему я испытывают интерес к определенному пути или учителю?
Во вторых, разум требует от нас признавать наши собственные ограничения и практиковать смирение. Хотя мне хотелось бы верить, что я могу оценивать реальное качество различных духовный путей и учителей, я знаю, что это чересчур претенциозно, чтобы быть истиной. И я, и вы, в крайнем случае, безусловно, способны распознавать некоторых из шарлатанов, и порой можем угадывать (интеллектуально, эмоционально или инстинктивно) высшие идеи и поступки. Так что, совершая выбор, мы можем делать все, на что способны, но иногда все равно будем ошибаться. И если мы будем учиться на своих ошибках, у нас будет мало объективных причин для сожаления.
В третьих, выбор духовного пути будет, как можно надеяться, зависеть от чего то большего, чем просто «разумный» выбор, даже если он будет в такой же мере эмоциональным, как и интеллектуальным. В главе двадцатой мы отмечали, что Гурджиев говорил о неком, подобном компасу, «магнитном центре» внутри нас, который будет помогать нам в выборе пути. Эта аналогия относится к чему то глубинному, связанному с нашей сущностью или с высшими аспектами нас самих, что позволяет распознавать истину, когда мы ее находим. Так что подлинные высшие учения будут обладать для нас некоторой особой привлекательностью, выходящей за рамки рациональных объяснений.
Однако мысль о существовании такого магнитного центра может быть и опасной, так как она может легко превратиться в идею, что все таинственное и эмоционально привлекательное непременно должно быть высшим учением. Сверхрациональному следует уделять внимание, но его можно легко спутать с иррациональным и ошибочным. Поэтому столь велика важность самоисследования, чтобы в точности изучить механизм работы нашего ума, природу всех его иллюзий, и то, как отличать их от сверхрациональных, но ценных интуитивных прозрений, которые у нас могут возникать.
Я ученый и прагматик в такой же мере, как и человек, заинтересованный в духовном росте, и я хотел бы знать, какой действительный результат могут давать те или иные вещи вне зависимости от легенд и теорий, которые окружают их. Когда я сталкиваюсь с той или иной духовной системой либо учителем, я пытаюсь «прислушиваться» и оценивать их с помощью своего ума, сердца и инстинктов, основываясь на том, что я по моему знаю, и помня о том, что я уже совершал ошибки раньше и, вероятно, буду совершать их и в будущем. Если я решаю, что могу чему то научиться от этой системы или учителя, или что мое участие в этом будет полезным для меня самого или для других людей, то я делаю это.


УСТАРЕЛИ ЛИ ИДЕИ ГУРДЖИЕВА?

Г. И. Гурджиев одним из первых предпринял систематические попытки передать те знания и мудрость, которые он приобрел от восточных учителей, в такой форме, которая была бы подходящей для его современников на Западе. Он отдавал себе отчет в том, что действенные формы изложения психологических и духовных знаний в одной культуре, могут не работать так, как нужно, в другой культуре, и потому он экспериментировал с различными формами учения, которые могли бы эффективно передать его знание. Сходным образом, то, что является вполне эффективным путем для одних людей в нашей культуре, может не быть таковым для других. Я с трудом переношу людей, которые считают, что их путь – единственный из всех возможных, относится ли это к гурджиевской группе или к любой другой форме пути. Очевидно, что я считаю идеи Гурджиева весьма полезными, иначе бы я не написал эту книгу. Но вы должны найти путь или пути, которые эффективны для вас.
Мне приходилось слышать множество заявлений о том, что тот или иной путь превосходит все остальные. Последователи суфизма (в лице Идриса Шаха) заявляют, что идеи Гурджиева в свое время были полезными, но сейчас уже устарели. Но точно так же среди последователей Гурджиева существует мнение о том, что суфийские притчи Идриса Шаха хотя и полезны, но достаточно ограничены. Оскар Ичазо, основатель системы «Арика», якобы заявляет, что его «Арика тренинг» основан на идеях тайной школы, которая стояла как за учением Гурджиева, так и за суфизмом, и которая заменяет их оба.