На мой личный взгляд, это удавалось, из русских художников, наиболее Рериху, а иногда – такому спорному, лучше сказать отрицаемому, даже беспомощному художнику, как Чюрленис.
Что касается художественной литературы, то никаких метапрообразов за персонажами подавляющего большинства ее произведений не стоит. Их лишена, например, за исключением ничтожных единиц, почти вся советская литература. Не может быть также метапрообразов у персонажей исторического жанра, например, пушкинского Бориса или шекспировского Цезаря. Но у Макбета – есть, так как это не история. Вообще наличие метапрообраза в произведении влечет за собой резкое уклонение от исторической буквальности в сторону придания персонажу особой глубины и такого масштаба, который не соответствует историческому прототипу. Этого нет ни в драме Пушкина, ни в «Цезаре» Шекспира; доказательство отсутствия в этих вещах метаисторической глубины.
После смерти в Энрофе художника творца метапрообразы его творений в Жераме видят его, встречаются с ним и общаются, ибо карма художественного творчества влечет его к ним. Многим, очень многим гениям искусства приходится в своем посмертии помогать прообразам их героев в их восхождении. Достоевский потратил громадное количество времени и сил на поднимание своих метапрообразов, так как самоубийство Ставрогина и Свидригайлова, творчески и метамагически продиктованное им, сбросило пра Ставрогина и пра Свидригайлова в Урм. К настоящему моменту все герои Достоевского уже подняты им: Свидригайлов – в Картиалу. Иван Карамазов и Смердяков достигли Магирна – одного из миров Высокого Долженствования. Там же находятся Собакевич, Чичиков и другие герои Гоголя. Пьер Безухов, Андрей Болконский, княжна Марья и с большими усилиями поднятая Толстым из Урма Наташа Ростова. Гетевская Маргарита пребывает уже в одном из высших слоев Шаданакара, а Дон Кихот давно вступил в Синклит Мира, куда скоро вступит и Фауст.
Я хочу воспользоваться случаем, чтобы сказать несколько слов о трансфизическом значении театрального искусства. Отрицательное отношение к этому искусству со стороны христианской религиозности, как бы ни объясняли его историки культуры и даже религиозные проповедники, вызвано было тем, что христиане древности и средних веков своим, если так можно сказать, религиозным чутьем бессознательно ощущали соседство сценического искусства с древним организмом, который связан отчасти с Лилит, а отчасти с одним, еще более темным демоническим миром: несколькими страницами ниже этот мир, называющийся Дуггур, будет мною охарактеризован полнее. Дуггур связан с сексуальной сферой человечества, и хотя в средние века его не различали отчетливо, но испытывали перед его бесовскими излучениями страх, отвращение и стыд. Театральное же действо в собственном смысле может быть очень различно, даже полярно по своему трансфизическому значению. Шаляпин был глубоко прав, постясь и молясь после исполнения роли Мефистофеля. Спектакль «Жизнь Человека» был вреден и для автора, и для исполнителей, и для зрителей, потому что лишен того, что древние называли катарсисом. Все же сценические действа, проводящие актера и зрителя через катарсис – духовный подъем и хотя бы кратковременное просветление, – глубоко оправданы. Что же касается метапрообразов, то значение спектаклей Энрофа для них таково: пока Смердяков был в Урме, сброшенный туда магически творческим воздействием Достоевского, исполнение его роли на человеческой сцене было для него отяжеляюще, тормозяще, мучительно, теперь – безразлично. Исполнение же светлых ролей или ролей, проводящих через катарсис, всегда хорошо для всех, в том числе и для метапрообразов.
На сакуале даймонов мое изложение покидает на время четырехмерные миры: теперь перед нами одинокий, ни в какую сакуалу не входящий, уже пятимерно пространственный слой, Фонгаранда.
Приходится сделать предупреждение: дело дошло до понятий, весьма непривычных. Ибо Фонгаранда – слой пребывания шельтов великих творений архитектуры. Здесь они обладают способностью движения и роста; их изменение состоит в совершенствовании. Облик их близок к облику просветленных стихиалей, но форма не струистая, как у тех, и лишенная способности телесного взаимопроникновения. Следует понять, что создание в Энрофе их отражений гениальными зодчими, интуиция которых уловила отблески Фонгаранды, дает им эфирное тело: внутри физического сосуда здания возникает оно из многолетних излучений человеческих тысяч и миллионов. Если прошло достаточно времени и такое тело успело создаться, гибель физического сосуда в Энрофе уже не имеет трансфизического значения: шельт, пребывавший в Фонгаранде, облекся эфирным телом и перешел в один из затомисов. После смены эонов, мировых периодов, когда затомисы перестанут существовать как таковые, шельты этих монад со своими облачениями, совершенно уже измененными, соединятся в одном из слоев Высокого Долженствования со своими монадами и войдут впоследствии в Элиту Шаданакара.
В Фонгаранде пребывают преимущественно шельты творений храмового и дворцового типа.