Бывают праздничные службы, когда заалтарный образ витраж раздвигается, открывая высокий проем во внешнее пространство. Становятся видными северовосточный отрезок горизонта и утренний диск летнего солнца, всплывающий из за городских крыш, чтобы начать свое шествие по небесной дуге самого длинного дня в году. Через проем, образовавшийся позади алтаря, предстоящие выходят на открытую террасу над городом, обращенную на северо восток. Здесь, видимый и собравшимся на площади, и молящимся во храме, верховный наставник совершает торжественную службу Солнцу в трех его значениях: как воплощению великого жизнетворящего духа; как отчему лону, из которого изошло телесное существо всей Земли и всего земного: и как образу – подобию Всевышнего.
Оборудованный совершенной техникой, храм располагал бы возможностями к устранению любых внешних неудобств или помех для собравшихся и к обеспечению внешней стороны самых сложных, многолюдных и великолепных действ. Пульт управления механической частью был бы, вероятно, вынесен на хоры; там же расположились бы органы, места для оркестров и клиров.
Направо и налево от главного алтаря, в котором протекают также служения, обращенные к Первой Ипостаси, мне представляются приделы Приснодевы Матери и Бога Сына: они сообщаются с центральным залом двумя высокими арками; тяжелые занавесы закрывают проемы этих арок в обычные дли. Если же оглянуться назад, то по сторонам от главного входа, увидишь две другие подобные же арки; за ними– приделы Синклита России и Синклита Мира.
В верградах небольших городов не будет необходимости в отдельных храмах, посвященных одной из ипостасей Троицы или в отдельных храмах Синклитов: потребность в этих культах могут удовлетворять служения в соответствующих приделах храма Солнца Мира. Но в больших городах наряду с такими приделами неизбежно возникнут особые храмы именно этого назначения.
Культ Единого, культ Солнца Мира не сможет исчерпать того религиозного осмысления, которое Роза Мира даст событиям истории, событиям культуры, событиям личной человеческой жизни. Таинство рождения; обряды, сопутствующие различным возрастам детей и их возмужанию; таинство брака и таинство расставания; таинство побратимства – священнодействие, благословляющее союз двух душ в высокой дружбе; благословение творчества художественного, воспитательною), врачевательного, общественного, творчества любви, творчества семьи, творчества просветления животных, творчества даже таких родов и форм, которых мы еще не предвидим, – все это войдет в ритуал Розы Мира, направляясь в одних случаях – к инстанциям христианского трансмифа, в других – к Синклитам метакультур и Синклиту человечества, к Великим Стихиалям и к Матери Земле и, наконец, к Той, на Чье приближение к нам мы уповаем.
О, культ Приснодевы Матери и Ее выражения на земле – Звенты Свентаны – будет прекрасным, как весеннее небо, и таким же незапятнанно чистым. Мужского духовенства этот культ не должен знать. Осторожность и бережность во имя охраны от малейшей мути должны быть в нем неусыпнее и тщательнее, чем в любом ином. Гарантировать его чистоту было бы невозможно, если бы в ритуальных действиях принимали участие духовные лица обоих полов или даже только мужчины. Лишь исключительная ясность сознания и очищенность души могла бы быть порукой, что священник никогда не внесет в эти священнодействия, вольно или невольно, капли тонкого душевного яда, не примешает в атмосферу чистейшего поклонения струй духовной влюбленности, некоторой эмоционально поэтической экзальтации. По этому вход в алтари Приснодевы и Звенты Свенганы должен быть мужскому духовенству запрещен, исключая двух или трех особых праздников в году, когда священнослужительницам сослужит один из первосвященников. И поэтому же храм Приснодевы соединен со своеобразным женским монастырем, – но не тем монастырем старых времен, который ломают судьбы «бременами неудобоносимыми», но монашеством строгих обетов, даваемых на столь же строгий срок, не более десятилетия. Никто не воспрепятствует – напротив: церковь благословит священнослужительницу, по истечении срока, еще в расцвете сил, сложить с себя ношу иноческого служения и возвратиться в мир для исполнения ее долга общечеловеческого: любви, материнства и воспитания.
Но будет, вероятно, и другая категория среди духовных лиц этой второй, голубой иерархии: женщины, уходящие в храмовую жизнь на склоне своих лет, когда все личное в душе уже перегорело. Только преклонный возраст позволит им с успехом подвизаться на тех поприщах, на которых, помимо культа, голубое духовенство будет проявлять себя: в области воспитания, ухода за больными и, может быть, этического врачевания преступников.
Есть необозримо огромная область человеческой жизни, с которой до сих пор непосредственно связано лишь одно таинство христианского культа: это область отношений между мужчиной и женщиной и связанное с ней таинство бракосочетания. В главе о Женственности я уже указывал, что великая аскетическая эра, так жестко и сурово отпечатавшаяся на историческом христианстве, привела к тому, что брак и деторождение были освящены таинством, но высшим состоянием продолжайте считаться иночество.