Скачать 15.05 Кбайт
Проблема единого и многого и решение ее Платоном
"Тут прежде и больше всего недоумевает он сам, а затем повергает в недоумение и своего собеседника..." (59).
Таким образом, оказывается, что не столько Платон ведет свой диалог, сколько диалог ведет Платона; не Платон ведет речь о едином и многом, а сама речь ведет Платона, заставляя недоумевать и удивляться не только его слушателей, но и его самого.
Благодаря переключению внимания с природы на человека его сознание и язык - переключению, осуществленному софистами и Сократом, Платон смог осуществить переход к анализу логических связей, "связей смыслов", с тем чтобы потом от них вернуться к анализу "связи вещей".
1. Парменид, 135b- с/Пер. И. Н. Томасова.
2. Платон устами Парменида следующим образом поясняет эту мысль, которую еще трудно понять молодому Сократу, "...Если бы кто стал утверждать, что идеи, будучи такими, какими они, по-нашему, должны быть, вовсе недоступны познанию, то невозможно было бы доказать, что высказывающий это мнение заблуждается...
- Почему так, Парменид?- спросил Сократ.
- А потому, Сократ, что и ты, и всякий другой, кто допускает самостоятельное существование некоей сущности каждой вещи, должен, я думаю, прежде всего согласиться, что ни одной такой сущности в нас нет.
- Да, потому что как же она могла бы тогда существовать самостоятельно - заметил Сократ". (Парменид, 133b-с).
3. Когда молодой еще Сократ в диалоге "Парменид" хочет решить эту антиномию путем указания на то, что связь между идеями и чувственными вещами - это связь приобщения (или причастности) не особенно углубляясь в вопрос о том, к каким затруднениям ведет допущение такой связи, умудренный в этом вопросе Парменид спрашивает его: "Но каждая приобщающаяся [к идее] вещь приобщается к целой идее или к ее части? Или возможен какой-либо иной вид приобщения, помимо этих?
- Как так?- сказал Сократ.
- По-твоему вся идея целиком - хоть она и едина - находится в каждой из многих вещей или дело обстоит как-то иначе?
- А что же препятствует он, Парменид, там находиться? сказал Сократ.
- Ведь оставаясь единою и тождественною, она в то же время будет вся целиком содержаться во множестве отдельных вещей и таким образом окажется отделенной от самого себя, -ответил Сократ,-ведь вот, например, один и тот же день бывает одновременно во многих местах и при этом нисколько не отделяется от самого себя, так и каждая идея, оставаясь единою и тождественною, может в то же время пребывать во всем.
- Славно, Сократ, - сказал Парменид,-помещаешь ты единое и тождественное одновременно во многих местах, все равно как если бы, покрыв многих людей одною парусиною, ты стал утверждать, что единое все целиком находится над многими Или смысл твоих слов не таков?
- Пожалуй, таков,- сказал Сократ.
- Так вся ли парусина будет над каждым или над одним - одна, над другим - другая се часть?
- Только часть.
- Следовательно, сами идеи, Сократ, делимы, - сказал Праменид, и причастное им будет причастно их части, и в каждой вещи будет находиться уже не вся идея, а часть ее.
- Что же, Сократ, решишься ли ты утверждать, что единая идея действительно делиться у нас на части и при этом все же остается единой?
4. Парменид, 137с. Здесь, видимо следовало бы перевести это вопрос так: "Если оно единое, то может ли оно быть многим?". Далее мы увидим почему связку "есть" здесь не следовало бы подчеркивать.
5. Парменид, 139b.
6. Парменид, 139d.
7. Парменид, 141е.
8. Парменид, 141е.
9. Парменид, 142.
10. Впоследствии неоплатоники увидели в этом рассуждении Платона первую форму негативной теологии: елдиному, как оно есть само по себе, безотносительно к чему бы то ни было, невозможно приписать никаких предикатов; оно может быть определено только через отрицание. Это неоплатоновсккое понимание оказало влияние на средневековую теологию, возрожденческую метафизику и немецкую мистику Мейстера Экхарта и Якова Беме.
11. Вот почему нельзя первую гипотезу формулировать так, как было сделано в переводе Тормасова Н.Н.; ведь первая гласит: если единое едино, то что? И вывод: если единое едино то оно - ничто, оно не существует. Вторая же гипотеза гласит: если единое существует, то что из этого следует?
12. Парменид, 142b.
13. Вторая гипотеза гораздо глубже связана с первой чем это может показаться на первый взгляд, а именно: в первом рассуждении доказывается, что единое, как таковое, еще не имеет предиката бытия; что оно, будучи только единым, не есть; а значит, бытие приходит к единому не из него самого. Второе рассуждение как раз и начинается с приписывания единому предиката бытия, т. е. с соединения единого с бытием.
14. То, что бытие - предикат, и притом первый из предикатов, основа и источник предикации вообще,- в этом утверждении заключена суть всей системы Платона.
15. Можн
Таким образом, оказывается, что не столько Платон ведет свой диалог, сколько диалог ведет Платона; не Платон ведет речь о едином и многом, а сама речь ведет Платона, заставляя недоумевать и удивляться не только его слушателей, но и его самого.
Благодаря переключению внимания с природы на человека его сознание и язык - переключению, осуществленному софистами и Сократом, Платон смог осуществить переход к анализу логических связей, "связей смыслов", с тем чтобы потом от них вернуться к анализу "связи вещей".
1. Парменид, 135b- с/Пер. И. Н. Томасова.
2. Платон устами Парменида следующим образом поясняет эту мысль, которую еще трудно понять молодому Сократу, "...Если бы кто стал утверждать, что идеи, будучи такими, какими они, по-нашему, должны быть, вовсе недоступны познанию, то невозможно было бы доказать, что высказывающий это мнение заблуждается...
- Почему так, Парменид?- спросил Сократ.
- А потому, Сократ, что и ты, и всякий другой, кто допускает самостоятельное существование некоей сущности каждой вещи, должен, я думаю, прежде всего согласиться, что ни одной такой сущности в нас нет.
- Да, потому что как же она могла бы тогда существовать самостоятельно - заметил Сократ". (Парменид, 133b-с).
3. Когда молодой еще Сократ в диалоге "Парменид" хочет решить эту антиномию путем указания на то, что связь между идеями и чувственными вещами - это связь приобщения (или причастности) не особенно углубляясь в вопрос о том, к каким затруднениям ведет допущение такой связи, умудренный в этом вопросе Парменид спрашивает его: "Но каждая приобщающаяся [к идее] вещь приобщается к целой идее или к ее части? Или возможен какой-либо иной вид приобщения, помимо этих?
- Как так?- сказал Сократ.
- По-твоему вся идея целиком - хоть она и едина - находится в каждой из многих вещей или дело обстоит как-то иначе?
- А что же препятствует он, Парменид, там находиться? сказал Сократ.
- Ведь оставаясь единою и тождественною, она в то же время будет вся целиком содержаться во множестве отдельных вещей и таким образом окажется отделенной от самого себя, -ответил Сократ,-ведь вот, например, один и тот же день бывает одновременно во многих местах и при этом нисколько не отделяется от самого себя, так и каждая идея, оставаясь единою и тождественною, может в то же время пребывать во всем.
- Славно, Сократ, - сказал Парменид,-помещаешь ты единое и тождественное одновременно во многих местах, все равно как если бы, покрыв многих людей одною парусиною, ты стал утверждать, что единое все целиком находится над многими Или смысл твоих слов не таков?
- Пожалуй, таков,- сказал Сократ.
- Так вся ли парусина будет над каждым или над одним - одна, над другим - другая се часть?
- Только часть.
- Следовательно, сами идеи, Сократ, делимы, - сказал Праменид, и причастное им будет причастно их части, и в каждой вещи будет находиться уже не вся идея, а часть ее.
- Что же, Сократ, решишься ли ты утверждать, что единая идея действительно делиться у нас на части и при этом все же остается единой?
4. Парменид, 137с. Здесь, видимо следовало бы перевести это вопрос так: "Если оно единое, то может ли оно быть многим?". Далее мы увидим почему связку "есть" здесь не следовало бы подчеркивать.
5. Парменид, 139b.
6. Парменид, 139d.
7. Парменид, 141е.
8. Парменид, 141е.
9. Парменид, 142.
10. Впоследствии неоплатоники увидели в этом рассуждении Платона первую форму негативной теологии: елдиному, как оно есть само по себе, безотносительно к чему бы то ни было, невозможно приписать никаких предикатов; оно может быть определено только через отрицание. Это неоплатоновсккое понимание оказало влияние на средневековую теологию, возрожденческую метафизику и немецкую мистику Мейстера Экхарта и Якова Беме.
11. Вот почему нельзя первую гипотезу формулировать так, как было сделано в переводе Тормасова Н.Н.; ведь первая гласит: если единое едино, то что? И вывод: если единое едино то оно - ничто, оно не существует. Вторая же гипотеза гласит: если единое существует, то что из этого следует?
12. Парменид, 142b.
13. Вторая гипотеза гораздо глубже связана с первой чем это может показаться на первый взгляд, а именно: в первом рассуждении доказывается, что единое, как таковое, еще не имеет предиката бытия; что оно, будучи только единым, не есть; а значит, бытие приходит к единому не из него самого. Второе рассуждение как раз и начинается с приписывания единому предиката бытия, т. е. с соединения единого с бытием.
14. То, что бытие - предикат, и притом первый из предикатов, основа и источник предикации вообще,- в этом утверждении заключена суть всей системы Платона.
15. Можн
|
|