Скачать 11.94 Кбайт
Роль воображения в «Критике чистого разума
Рассудку «теперь» отводится роль любого синтеза. Деятельность воображения понимается «теперь» как воздействие рассудка на время (внутреннее чувство) (II изд., стр. 154). «Кант в радикализме своего вопрошания привел «возможность» метафизики к бездне. Он увидел неизвестное. Он должен был отступить» (стр. 96 «Кант и проблема метафизики»). Канта в его исследовании еще больше захватил чистый разум, и «отпугнула» трансцендентальная способность воображения, приводящая, по Хайдеггеру, «Критику чистого разума» к лишению темы, «он должен был отступить». Остается (как формирует Хайдеггер) проблема конечности человека, ведь сущее определенное нравственностью никогда не может быть бесконечным (стр.97 «Кант и проблема метафизики»). Перспектива, открывающая изначальное существо трансцендентальной способности воображения, для хайдеггеровской феноменологии, была «сокрыта» под нажимом светлой силы чистого разума. «Рассмирение» понятия конечного разумного существа, уже не являющегося человеком, не могло не выдвинуть (для феноменологии) в центр проблематики конечность человеческой трансценденции. «Является ли трансцендентальная способность воображения как положенное основание достаточно прочной, что бы изначально, т.е. как единое и в целом, определить эту конечную сущность субъективности человеческого субъекта?» (стр. 98, М. Хайдеггер) Но является ли данная проблема конечности трансцендентности вопросом рассмотрения «Критики чистого разума»? Таким образом, основной проблемой хайдеггеровского рассмотрения «Критики» является возможность онтологического единства «трансцендентального субъекта». «Чистое созерцание и чистое мышление а priori должны смыкаться в чистом синтезе.»(стр. 38, М. Хайдеггер). Следовательно, вопрос о сущностном единстве онтологического познания, по Хайдеггеру, заключается в проблеме возможности подобного единения. По мнению Хайдеггера, особенно сложным структурным отношениям уделяется чрезмерное влияние, ведущее к преувеличению их действительной значимости. Это относится к разъяснению роли мышления в сущностном единстве чистого познания.
В работе «Кант и проблема метафизики» механизм единства познания определен следующим образом: отношение конечного познающего существа к сущему, которое оно не сотворило, возможно лишь тогда, когда наличное сущее способно обнаруживаться для него. Для того, чтобы выявиться как сущее, оно изначально должно быть познано в отношении своего бытийного состава (как сущее вообще). Онтологическое познание является условием, при котором конечному существу может пред-стоять сущее.
Это обращение — есть устанавливание себе «пространства раскрытия» внутри которого, нечто может ему «соответствовать». Образовывать это пространство и держаться его - есть трансценденция, т.е. конечное отношение к сущему. «Если же возможность онтологического познания основывается на чистом синтезе, а онтологическое познание как раз и составляет разрешение возможности пред-стоять нечто, тогда чистый синтез должен открываться как то, что связывает и поддерживает единое целое внутреннего сущностного строения трансценденции.» (стр. 39, М. Хайдеггер). Конечное познание, далее, нуждается в определяющем мышлении как воспринимающем созерцании. Поэтому, чистое мышление в проблеме единства познания претендует на центральное значение. «Само познание оптически не является творческим» (стр. 40, «Кант и проблема метафизики»).
Рассудок как завершенное целое содержит в себе изначальное единство многообразия способов соединения. «Рассудок есть высшая способность - в конечности, есть конечное в высшей степени. И, следовательно, именно в «пред-оставлении» как пра-деянии чистого рассудка должна отчетливейшим образом высвечиваться его зависимость от созерцания» (стр. 42, «Кант и проблема метафизики»). Рассудок, следовательно, являясь слугой чистого созерцания, лишь поэтому может быть господином эмпирического созерцания. Если же чистый синтез объединяет чистое созерцание и чистое мышление, то раскрытие его синтетической структуры ведет к цели трансцендентальной дедукции (по Хайдеггеру) - к прояснению трансценденции. Через чистое созерцание само встречающейся уже охвачено горизонтом времени, поэтому единство чистого рассудка, в хайдегеровской трактовке, должно с самого начала соединяться с чистым созерцанием. Это единое - есть хайдеггеровское пространство раскрытия «пред-оставления», внутри которого встречается сущее. Доказательство внутренней возможности трансценденции проводится в работе «Кант и проблема метафизики» через доказательство зависимости а priori чистого рассудка и чистого созерцания друг от друга.
Есть два пути доказательства: от рассудка к созерцанию и от созерцания к чистому рассудку (стр. 43, М. Хайдеггер).
Первый путь.
Дедукция уже в своем понятии определяет целое конечного познания. Возможность предстояния проявляется в пред-положении единства. Открытость представления единства в отношении чего единящее единство удерживается как упорядочивающее, представлению может чему-то соответствовать.
В работе «Кант и проблема метафизики» механизм единства познания определен следующим образом: отношение конечного познающего существа к сущему, которое оно не сотворило, возможно лишь тогда, когда наличное сущее способно обнаруживаться для него. Для того, чтобы выявиться как сущее, оно изначально должно быть познано в отношении своего бытийного состава (как сущее вообще). Онтологическое познание является условием, при котором конечному существу может пред-стоять сущее.
Это обращение — есть устанавливание себе «пространства раскрытия» внутри которого, нечто может ему «соответствовать». Образовывать это пространство и держаться его - есть трансценденция, т.е. конечное отношение к сущему. «Если же возможность онтологического познания основывается на чистом синтезе, а онтологическое познание как раз и составляет разрешение возможности пред-стоять нечто, тогда чистый синтез должен открываться как то, что связывает и поддерживает единое целое внутреннего сущностного строения трансценденции.» (стр. 39, М. Хайдеггер). Конечное познание, далее, нуждается в определяющем мышлении как воспринимающем созерцании. Поэтому, чистое мышление в проблеме единства познания претендует на центральное значение. «Само познание оптически не является творческим» (стр. 40, «Кант и проблема метафизики»).
Рассудок как завершенное целое содержит в себе изначальное единство многообразия способов соединения. «Рассудок есть высшая способность - в конечности, есть конечное в высшей степени. И, следовательно, именно в «пред-оставлении» как пра-деянии чистого рассудка должна отчетливейшим образом высвечиваться его зависимость от созерцания» (стр. 42, «Кант и проблема метафизики»). Рассудок, следовательно, являясь слугой чистого созерцания, лишь поэтому может быть господином эмпирического созерцания. Если же чистый синтез объединяет чистое созерцание и чистое мышление, то раскрытие его синтетической структуры ведет к цели трансцендентальной дедукции (по Хайдеггеру) - к прояснению трансценденции. Через чистое созерцание само встречающейся уже охвачено горизонтом времени, поэтому единство чистого рассудка, в хайдегеровской трактовке, должно с самого начала соединяться с чистым созерцанием. Это единое - есть хайдеггеровское пространство раскрытия «пред-оставления», внутри которого встречается сущее. Доказательство внутренней возможности трансценденции проводится в работе «Кант и проблема метафизики» через доказательство зависимости а priori чистого рассудка и чистого созерцания друг от друга.
Есть два пути доказательства: от рассудка к созерцанию и от созерцания к чистому рассудку (стр. 43, М. Хайдеггер).
Первый путь.
Дедукция уже в своем понятии определяет целое конечного познания. Возможность предстояния проявляется в пред-положении единства. Открытость представления единства в отношении чего единящее единство удерживается как упорядочивающее, представлению может чему-то соответствовать.
|
|