Во всех случаях жизни руководствуйся двумя правилами. Во-первых, делай только то, что внушает разум. Это господствующая часть твоего существа, которая направляет действия на пользу людей. Во-вторых, умей изменить свое мнение, если кто-то указал на твою ошибку или сумел переубедить тебя. Но изменять свое мнение возможно лишь в соответствии со справедливостью, общей пользой и тому подобным, а не потому, что новый взгляд кажется более легким, приятным или сулит славу.

"Обладаешь ли ты разумом?". – "Обладаю". – "Почему же ты не пользуешься им? Ведь если он будет делать свое дело, что останется тебе желать?".

Ты существовал, как часть Целого. Тебе предстоит исчезнуть в породившем тебя, вернее, ты, в силу изменения, будешь поглощен логосом, который есть семя вещей [6].

На жертвеннике много кусочков ладана. Один из них попал сюда раньше, другие позже – разницы здесь нет никакой.

Если ты проникнешься известными основоположениями и отдашься служению разуму, то через десять дней покажешься богом тем, кому теперь кажешься зверем и обезьяной.

Не живи так, точно тебе предстоит еще десять тысяч лет жизни. Уже близок час. Пока живешь, пока есть возможность, старайся стать достойным.

Сколько досуга выигрывает тот, кто не смотрит на то, что сказал, сделал или подумал его ближний, но лишь на то, что он делает сам, чтобы соблюсти в своих действиях справедливость и благочестие! По слову Агафона [7], не выискивай пороки других, а иди своей прямой дорогой, не уклоняясь в сторону.

Тот, кто мечтает о посмертной славе, упускает из виду, что каждый, помнящий о нем, сам скоро умрет, за ним последует и тот, кто унаследовал ему, и так до тех пор, пока не угаснет вся память, пройдя поколения помнивших и обреченных. Но допусти, что бессмертны помнящие о тебе и неистребима память. Что тебе до этого? Я не говорю уже, что это – ничто для умерших. Но что до похвалы живому, кроме разве имущественных выгод? Оставь же теперь заблаговременно заботы, об этом суетном даре, зависящем только от людской молвы.

Все прекрасное, чем бы оно ни было, прекрасно само по себе: похвала не входит в него составной частью. Поэтому от похвалы оно не становится ни хуже, ни лучше. Я имею здесь в виду и то, что называется прекрасным с обычной точки зрения, как, например, материальные вещи и произведения искусства. А в какой похвале могло бы иметь нужду действительно прекрасное? Не более, чем закон, не более, чем истина, не более, чем благожелательность, не более, чем порядочность. Что из всего этого прекрасно вследствие похвал или извращается благодаря порицанию? Разве смарагд от отсутствия похвалы становится хуже? А золото, слоновая кость, пурпур, мрамор, цветок, растение?

Если души продолжают существовать, то каким образом воздух из века вмещает их в себя? – А каким образом вмещает в себе земля тела погребаемых в течение стольких веков? Подобно тому, как здесь тела, после некоторого пребывания в земле, изменяются и разлагаются, и таким образом очищают место для других трупов, точно также и души, нашедшие прибежище в воздухе, некоторое время остаются в прежнем виде, а затем начинают претерпевать изменения, растекаются, становятся причастными мировому огню, семенообразному логосу Целого, и таким образом уступают место вновь прибывающим. Вот что можно ответить при предположении, что души продолжают существовать. Следует поразмыслить не только над числом погребаемых трупов, но и над числом живых существ, ежедневно поедаемых нами и другими плотоядными животными. А в каком количестве они уничтожаются и как находят свою могилу в телах тех, кому они были на потребу? И однако места для них хватает, ибо они преосуществляются в кровь и принимают свойства воздуха или огня [8].
Что могло бы помочь распознанию истины в этом вопросе? Различение начала материи и причины.


Не следует бросаться из стороны в сторону, но ери всякой попытке сообразоваться со справедливостью я при всяком представлении стремиться к пониманию.

Мир! Все, что гармонирует с тобой, пристало и мне, и ничто соответствующее тебе по времени и для меня не наступает слишком рано или слишком поздно. Природа! Все созревающее в смене твоих времен – необходимо и мне. Все исходит от тебя, все пребывает в тебе, все к тебе возвращается. Герой пьесы говорит: "О возлюбленный град Кекропса!" [9]. Неужели же ты не скажешь: "О возлюбленный град Зевса!"?

"Если хочешь достичь душевного спокойствия", говорит философ [10], "то ограничь свою деятельность немногим". Но не лучше было бы сказать "необходимым" и тем, что предписывает разум существа, от природы' гражданственного, и при том, как он предписывает? В таком случае мы будем обладать не только тем душевным миром, который обусловливается прекрасными поступками, но и тем, который обусловливается их немногочисленностью. Ведь большая часть того, что мы говорим и делаем, не необходимо, и если бы кто-нибудь обошелся без этого, то был бы богаче досугом и беднее треволнениями.