Скачать 180.75 Кбайт
Заир.
Снимаю с полки книгу, не имеющую ничего общего со взаимоотношениями мужчины и женщины. Называется — «Магические ритуалы Севера Мексики». Если уж моя одержимость не помогает мне написать статью, надо хоть отвлечься, переключиться на что-то другое.
Начинаю листать и вдруг, к своему удивлению, читаю следующее:
«В нашей жизни существует фактор, отвечающий за то, что мы перестали двигаться вперед. Это может быть травма, особенно досадная неудача, разочарование в любви или даже победа, значение которой мы не оценили в полной мере, — любое из перечисленного заставляет нас потерять мужество и остановиться в своем поступательном развитии. Колдун, развивая свои оккультные дарования, должен прежде всего избавиться от этой «точки примирителя», а чтобы обнаружить ее, должен пересмотреть всю свою жизнь».
Примиритель! Это прекрасно вяжется с тем, как я учился стрелять из лука. Это — единственный вид спорта, который меня привлекает. Тренер говорил, что каждый выстрел — неповторим и потому не стоит повторять достижения и избегать ошибок. Надо сотни и тысячи раз повторять одно и то же до тех пор, пока мы не отрешимся от задачи попасть в цель и не превратимся в лук, стрелу и цель. В этот миг энергия «этого» (мой наставник в кидо — стрельбе из японского лука — никогда не произносил слово «Бог») будет направлять наши движения и мы будем посылать стрелу не когда захотим, а когда «оно» сочтет, что время для этого пришло.
Примиритель. Начинает проявляться еще одна часть моей личной истории. Как хорошо, если бы Мари была здесь в эту минуту! Я должен говорить о себе, о своем детстве, о том, что рос забиякой и драчуном и всегда бил всех остальных ребят нашей ватаги, потому что был там самым старшим. Но однажды мне крепко досталось от двоюродного брата, и, решив, что отныне никогда не смогу никого одолеть, я стал избегать любых столкновений, хотя и выглядел трусом в глазах моих возлюбленных и друзей.
Примиритель. В течение двух лет я пытался научиться играть на гитаре: поначалу я делал успехи, но на каком-то этапе словно заколодило, и дальше уже не пошло — ибо я заметил: другие обучаются скорей, и, почувствовав себя бездарью, решил, чтобы не позориться, что меня это больше не интересует. Точно так же обстояло дело с футболом и велосипедом — я быстро овладевал навыками, необходимыми, чтобы все делать вполне прилично, и с определенного момента уже не мог продвинуться дальше.
Почему?
Потому что в истории, которая была нам поведана, сказано, что в какой-то момент нашей жизни мы «достигаем рубежа». Сколько раз я вспоминал, как боролся за то, чтобы стать писателем, и как противилась Эстер тому, чтобы Примиритель диктовал мне правила, по которым можно мечтать. Прочтенная мною фраза хорошо сочеталась с идеей о необходимости забыть личную историю и остаться лишь с инстинктом, развитым трагедиями и трудностями, которые мы проживаем: так поступали мексиканские колдуны, так молились кочевники в степях Центральной Азии.
Примиритель: «фактор, отвечающий за то, что мы перестали двигаться вперед».
Это согласуется в роде, числе и падеже и с браками вообще, и с моими отношениями с Эстер — в частности.
Да, теперь я мог написать статью. И присел к компьютеру, и через полчаса черновик был готов, и я остался им доволен. Я придал ему форму диалога, который и в самом деле состоялся однажды в номере амстердамской гостиницы, после раздачи автографов, ужина и осмотра туристических достопримечательностей.
В моей статье не указаны имена персонажей и то, при каких обстоятельствах они ведут свой диалог. В реальности же Эстер в ночной рубашке смотрит из окна на канал. Она еще не работает военным корреспондентом, у нее еще веселые глаза, она обожает свою профессию, ездит со мною вместе, и жизнь все еще продолжает быть приключением. Я лежу на кровати и по большей части молчу, обдумывая дела на завтра.
— На прошлой неделе я брала интервью у специалиста по допросам. Он рассказал мне, что вытягивает большую часть нужных ему сведений, используя метод «из огня — в лед». Сначала приходит полицейский, который угрожает, орет, грубит, стучит кулаком по столу. Когда арестованный уже достаточно напуган, появляется «добрый следователь», приказывает «злому» не безобразничать, дает арестованному закурить, сочувствует ему — и таким вот образом добивается своего.
— Слыхал...
— Между прочим, он рассказал мне и такое, от чего я пришла в ужас. В 1971 году ученые из Стенфордского университета для изучения психологии допроса решили смоделировать тюрьму. 24 добровольцев разделили на две группы — «тюремщиков» и «заключенных».
Через неделю эксперимент пришлось прервать: «тюремщики» — а все это были нормальные юноши и девушки из хороших семей — превратились в самых настоящих монстров. Применение пыток стало обычным делом, сексуальное насилие над «заключенными» рассматривали как самое обычное дело. Обе группы студентов получили такие тяжелые травмы, что должны были потом долго лечиться. Этот эксперимент никогда больше не повторяли.
Начинаю листать и вдруг, к своему удивлению, читаю следующее:
«В нашей жизни существует фактор, отвечающий за то, что мы перестали двигаться вперед. Это может быть травма, особенно досадная неудача, разочарование в любви или даже победа, значение которой мы не оценили в полной мере, — любое из перечисленного заставляет нас потерять мужество и остановиться в своем поступательном развитии. Колдун, развивая свои оккультные дарования, должен прежде всего избавиться от этой «точки примирителя», а чтобы обнаружить ее, должен пересмотреть всю свою жизнь».
Примиритель! Это прекрасно вяжется с тем, как я учился стрелять из лука. Это — единственный вид спорта, который меня привлекает. Тренер говорил, что каждый выстрел — неповторим и потому не стоит повторять достижения и избегать ошибок. Надо сотни и тысячи раз повторять одно и то же до тех пор, пока мы не отрешимся от задачи попасть в цель и не превратимся в лук, стрелу и цель. В этот миг энергия «этого» (мой наставник в кидо — стрельбе из японского лука — никогда не произносил слово «Бог») будет направлять наши движения и мы будем посылать стрелу не когда захотим, а когда «оно» сочтет, что время для этого пришло.
Примиритель. Начинает проявляться еще одна часть моей личной истории. Как хорошо, если бы Мари была здесь в эту минуту! Я должен говорить о себе, о своем детстве, о том, что рос забиякой и драчуном и всегда бил всех остальных ребят нашей ватаги, потому что был там самым старшим. Но однажды мне крепко досталось от двоюродного брата, и, решив, что отныне никогда не смогу никого одолеть, я стал избегать любых столкновений, хотя и выглядел трусом в глазах моих возлюбленных и друзей.
Примиритель. В течение двух лет я пытался научиться играть на гитаре: поначалу я делал успехи, но на каком-то этапе словно заколодило, и дальше уже не пошло — ибо я заметил: другие обучаются скорей, и, почувствовав себя бездарью, решил, чтобы не позориться, что меня это больше не интересует. Точно так же обстояло дело с футболом и велосипедом — я быстро овладевал навыками, необходимыми, чтобы все делать вполне прилично, и с определенного момента уже не мог продвинуться дальше.
Почему?
Потому что в истории, которая была нам поведана, сказано, что в какой-то момент нашей жизни мы «достигаем рубежа». Сколько раз я вспоминал, как боролся за то, чтобы стать писателем, и как противилась Эстер тому, чтобы Примиритель диктовал мне правила, по которым можно мечтать. Прочтенная мною фраза хорошо сочеталась с идеей о необходимости забыть личную историю и остаться лишь с инстинктом, развитым трагедиями и трудностями, которые мы проживаем: так поступали мексиканские колдуны, так молились кочевники в степях Центральной Азии.
Примиритель: «фактор, отвечающий за то, что мы перестали двигаться вперед».
Это согласуется в роде, числе и падеже и с браками вообще, и с моими отношениями с Эстер — в частности.
Да, теперь я мог написать статью. И присел к компьютеру, и через полчаса черновик был готов, и я остался им доволен. Я придал ему форму диалога, который и в самом деле состоялся однажды в номере амстердамской гостиницы, после раздачи автографов, ужина и осмотра туристических достопримечательностей.
В моей статье не указаны имена персонажей и то, при каких обстоятельствах они ведут свой диалог. В реальности же Эстер в ночной рубашке смотрит из окна на канал. Она еще не работает военным корреспондентом, у нее еще веселые глаза, она обожает свою профессию, ездит со мною вместе, и жизнь все еще продолжает быть приключением. Я лежу на кровати и по большей части молчу, обдумывая дела на завтра.
— На прошлой неделе я брала интервью у специалиста по допросам. Он рассказал мне, что вытягивает большую часть нужных ему сведений, используя метод «из огня — в лед». Сначала приходит полицейский, который угрожает, орет, грубит, стучит кулаком по столу. Когда арестованный уже достаточно напуган, появляется «добрый следователь», приказывает «злому» не безобразничать, дает арестованному закурить, сочувствует ему — и таким вот образом добивается своего.
— Слыхал...
— Между прочим, он рассказал мне и такое, от чего я пришла в ужас. В 1971 году ученые из Стенфордского университета для изучения психологии допроса решили смоделировать тюрьму. 24 добровольцев разделили на две группы — «тюремщиков» и «заключенных».
Через неделю эксперимент пришлось прервать: «тюремщики» — а все это были нормальные юноши и девушки из хороших семей — превратились в самых настоящих монстров. Применение пыток стало обычным делом, сексуальное насилие над «заключенными» рассматривали как самое обычное дело. Обе группы студентов получили такие тяжелые травмы, что должны были потом долго лечиться. Этот эксперимент никогда больше не повторяли.
|
|