Скачать 180.75 Кбайт
Заир.
За эти дни я согласился на интервью, которые никогда не дал бы раньше, написал несколько статей в газету, занимался йогой, медитировал, прочел две книги: одну о русском художнике, а другую — о преступлении в Непале, сочинил два предисловия и по просьбе издателей дал четыре отзыва на рукописи: раньше я неизменно отказывался это делать.
И все равно — свободного времени оставалось слишком много, так что я решил погасить кое-какие ссуды, полученные в Банке Услуг: принимал приглашения на обеды, проводил «встречи с читателями» в школах, где учились дети моих друзей, побывал в гольф-клубе, раздавал автографы в книжном магазине моего приятеля на авеню Сюффран (плакат, извещавший об этом событии, провисел в витрине три дня, но пришло всего человек двадцать). Моя секретарша сказала, что давно не видела меня таким деятельным и активным, а я ответил: «Моя книга — в списке бестселлеров, и это побуждает меня работать больше».
И только двух вещей я, как и раньше, не делал в эту неделю — не читал рукописей (адвокаты посоветовали мне немедленно отправлять их по почте обратно, чтобы меня никто потом не смог обвинить в плагиате). Да и вообще я не понимаю, зачем присылать рукописи мне — я ведь не издатель.
Чего еще я не сделал? Не стал искать в географическом атласе Казахстан, хоть и знал: чтобы завоевать доверие Михаила, надо бы побольше узнать о его корнях.
***
Публика терпеливо ждала, когда откроются двери, ведущие в гостиную, расположенную в задней части ресторана. А в ресторане этом не было ничего от прелести баров на Сен-Жермен-де-Пре или от кафе, где сразу подают маленький стаканчик воды, где сидят хорошо одетые люди с правильной речью. Ничего от элегантности театральных фойе, ничего от магии спектаклей, идущих в маленьких бистро, где артисты выкладываются по полной программе в надежде, что случайно оказавшийся среди посетителей знаменитый импресарио одобрит их работу и пригласит выступать в каком-нибудь культурном центре.
Честно говоря, я недоумевал, как это удалось заполнить зал — ни в одном журнале, посвященном парижским развлечениям и, как принято говорить, событиям культурной жизни, я не нашел упоминания об этом спектакле.
***
В ожидании начала разговорился с хозяином: оказывается, он намерен в ближайшем будущем превратить в зрительный зал все помещение.
— Публики становится больше с каждой неделей, — говорит он. — Поначалу я пошел на это по просьбе одной журналистки, которая взамен обещала упомянуть мой ресторан в своем репортаже. Согласился, потому что по четвергам зал все равно пустует. А теперь зрители перед началом заказывают ужин, и четверг сделался самым прибыльным днем. Я боюсь теперь только одного — как бы все это не оказалось сектой. Знаете, на этот счет законы очень строги.
Еще бы мне не знать! Находились люди, уверявшие, будто мои книги связаны с очень опасным направлением мысли, с проповедью некоего вероучения, которое плохо сочетается с общепринятыми ценностями. Франция, столь либерально относящаяся ко всему на свете, впадает в настоящую паранойю, когда дело доходит до религии. Недавно был опубликован пространный доклад о том, как группы злоумышленников «промывают мозги» неосторожным людям. Можно подумать, что люди, которые сами выбирают себе школу и университет, марку зубной пасты и автомобиля, жен, мужей, фильмы, любовниц, в вопросах веры вот так просто позволят манипулировать собой!
— А как становится известно об этих представлениях? — спрашиваю я.
— Понятия не имею. Если бы знал, использовал это для рекламы своего ресторана, — отвечает хозяин и добавляет, чтобы развеять у посетителя — а Бог его знает, кто он такой, — последние сомнения:
— Но могу гарантировать, что это никакая не секта. Это артисты.
***
Дверь открывается, и многочисленная публика, предварительно опустив пять евро в маленькую корзину у входа, проникает в зал. Там, на импровизированной сцене, бесстрастно и невозмутимо стоят двое юношей и две девушки в широких белых юбках. Кроме этих четверых, я замечаю мужчину постарше с барабаном-атабаке в руках и женщину с огромным бронзовым подносом: при малейшем ее движении металлическая бахрома издает звук, напоминающий шум дождя.
В одном из юношей я узнаю Михаила, хотя теперь это совсем не тот человек, которого я встретил неделю назад: глаза его устремлены в неведомую даль и блестят как-то по-особенному.
Рассаживается публика — это молодые люди, одетые так, что, если повстречаешь их на улице, решишь, что они употребляют тяжелые наркотики. Люди средних лет — чиновники или менеджеры — с женами. Двое-трое детей лет по девять-десять, которых, наверное, привели родители. Несколько стариков, которым, надо полагать, нелегко было добраться сюда, потому что ближайшая станция метро находится в пяти кварталах.
Все пьют, курят, разговаривают в полный голос, словно на сцене никого нет. Разговор с каждой минутой становится все оживленней и громче, слышатся взрывы хохота, атмосфера делается праздничной и радостной.
И все равно — свободного времени оставалось слишком много, так что я решил погасить кое-какие ссуды, полученные в Банке Услуг: принимал приглашения на обеды, проводил «встречи с читателями» в школах, где учились дети моих друзей, побывал в гольф-клубе, раздавал автографы в книжном магазине моего приятеля на авеню Сюффран (плакат, извещавший об этом событии, провисел в витрине три дня, но пришло всего человек двадцать). Моя секретарша сказала, что давно не видела меня таким деятельным и активным, а я ответил: «Моя книга — в списке бестселлеров, и это побуждает меня работать больше».
И только двух вещей я, как и раньше, не делал в эту неделю — не читал рукописей (адвокаты посоветовали мне немедленно отправлять их по почте обратно, чтобы меня никто потом не смог обвинить в плагиате). Да и вообще я не понимаю, зачем присылать рукописи мне — я ведь не издатель.
Чего еще я не сделал? Не стал искать в географическом атласе Казахстан, хоть и знал: чтобы завоевать доверие Михаила, надо бы побольше узнать о его корнях.
***
Публика терпеливо ждала, когда откроются двери, ведущие в гостиную, расположенную в задней части ресторана. А в ресторане этом не было ничего от прелести баров на Сен-Жермен-де-Пре или от кафе, где сразу подают маленький стаканчик воды, где сидят хорошо одетые люди с правильной речью. Ничего от элегантности театральных фойе, ничего от магии спектаклей, идущих в маленьких бистро, где артисты выкладываются по полной программе в надежде, что случайно оказавшийся среди посетителей знаменитый импресарио одобрит их работу и пригласит выступать в каком-нибудь культурном центре.
Честно говоря, я недоумевал, как это удалось заполнить зал — ни в одном журнале, посвященном парижским развлечениям и, как принято говорить, событиям культурной жизни, я не нашел упоминания об этом спектакле.
***
В ожидании начала разговорился с хозяином: оказывается, он намерен в ближайшем будущем превратить в зрительный зал все помещение.
— Публики становится больше с каждой неделей, — говорит он. — Поначалу я пошел на это по просьбе одной журналистки, которая взамен обещала упомянуть мой ресторан в своем репортаже. Согласился, потому что по четвергам зал все равно пустует. А теперь зрители перед началом заказывают ужин, и четверг сделался самым прибыльным днем. Я боюсь теперь только одного — как бы все это не оказалось сектой. Знаете, на этот счет законы очень строги.
Еще бы мне не знать! Находились люди, уверявшие, будто мои книги связаны с очень опасным направлением мысли, с проповедью некоего вероучения, которое плохо сочетается с общепринятыми ценностями. Франция, столь либерально относящаяся ко всему на свете, впадает в настоящую паранойю, когда дело доходит до религии. Недавно был опубликован пространный доклад о том, как группы злоумышленников «промывают мозги» неосторожным людям. Можно подумать, что люди, которые сами выбирают себе школу и университет, марку зубной пасты и автомобиля, жен, мужей, фильмы, любовниц, в вопросах веры вот так просто позволят манипулировать собой!
— А как становится известно об этих представлениях? — спрашиваю я.
— Понятия не имею. Если бы знал, использовал это для рекламы своего ресторана, — отвечает хозяин и добавляет, чтобы развеять у посетителя — а Бог его знает, кто он такой, — последние сомнения:
— Но могу гарантировать, что это никакая не секта. Это артисты.
***
Дверь открывается, и многочисленная публика, предварительно опустив пять евро в маленькую корзину у входа, проникает в зал. Там, на импровизированной сцене, бесстрастно и невозмутимо стоят двое юношей и две девушки в широких белых юбках. Кроме этих четверых, я замечаю мужчину постарше с барабаном-атабаке в руках и женщину с огромным бронзовым подносом: при малейшем ее движении металлическая бахрома издает звук, напоминающий шум дождя.
В одном из юношей я узнаю Михаила, хотя теперь это совсем не тот человек, которого я встретил неделю назад: глаза его устремлены в неведомую даль и блестят как-то по-особенному.
Рассаживается публика — это молодые люди, одетые так, что, если повстречаешь их на улице, решишь, что они употребляют тяжелые наркотики. Люди средних лет — чиновники или менеджеры — с женами. Двое-трое детей лет по девять-десять, которых, наверное, привели родители. Несколько стариков, которым, надо полагать, нелегко было добраться сюда, потому что ближайшая станция метро находится в пяти кварталах.
Все пьют, курят, разговаривают в полный голос, словно на сцене никого нет. Разговор с каждой минутой становится все оживленней и громче, слышатся взрывы хохота, атмосфера делается праздничной и радостной.
|
|