Однако, с другой стороны, пациенты демонстрируют и свои личные качества и потребности, прежде всего ярко выраженное любопытство, например, желание рассмотреть вплоть до последнего уголка кабинет психоаналитика. Сюда же относятся выходящая из-под самоконтроля потребность в демонстративном сканировании, стремление соблазнять как можно больше женщин, а в случае женщины — отдаваться как можно большему числу мужчин. У пациентов, страдающих неврозами навязчивых состояний, постоянно обнаруживаются, описанные Фрейдом (1913. S. 447), «садистические фантазии об избиении», соответствующие им «садистические восприятия коитусам как жестокого и враждебного противостояния, а также «вытесненные гомосексуальные влечения» (Фрейд, 1918. S 149). Страхи избиения, гонения, наказания за предосудительные влечения, а также строгие заповеди и запреты часто осознаются и самими пациентами. Сложнее дело обстоит с осознанием таких навязчивых импульсов, как. например, желание убить своего ребенка или совершить с кем-либо извращенные половые действия. Вполне очевидно, что пациент может осознать это лишь после преодоления провоцируемого стыдом сопротивления.
Психогенез

В психогенезе неврозов навязчивого состояния после оживления классической тройственной ситуации между ребенком, матерью и отцом происходит регрессия на предшествующую «анальную» ступень развития, поскольку относящиеся к генитальной фазе желания инцеста и устранения были слишком угрожающими для детского «Я». Стараясь избежать угрожающих ему генитальных импульсов, ребенок попадает из огня да в полымя. Поскольку начинают действовать относящиеся к «анальной» фазе садистические импульсы, которые вызывают у ребенка еще больший страх. Поэтому при неврозе навязчивых состояний мобилизуются наиболее действенные защитные механизмы: изоляция и формирование реакции, чтобы ребенок смог выдержать угрожающее ему состояние. Аффекты как бы отцепляются от мышления — изоляция аффекта (Affekt-Isolierung), мышление с навязчивой сверхдобросовестностью приводится в порядок, поскольку в любом случае следует избегать «хаотичного» фантазирования и детских желаний («формирование реакции»). В связи с регрессией от генитальной к анальной форме, желания любить и быть любимым заменяются желаниями господствовать или подчиняться, бить или подвергаться избиениям, мучить или быть мучимым.
Вместе с навязчивыми симптомами (навязчивые мысли, навязчивые действия, навязчивые импульсы и побуждения) посредством названных защитных механизмов (изоляция, особенно изоляция аффектов» формирование реакции, регрессия) из сознания изгоняются все болезненные, угрожающие, формирующие страх и поддерживающие его побуждения: болезненное чувство стыда, чувство вины» раскаяния, страх наказания, преследования и, не в последнюю очередь, сами угнетенные влечения. Если эти влечения слишком напирают и защита из-за этого становится порой проницаемой, то неприятный опыт может повториться снова, когда часть инстинктов доберется до сознания. Примером такого рода служит фраза, произнесенная пациентом после незначительного «прокола»: «Прости грехи мои, распутный козел». В слове «распутный козел» (Hurenbock) в концентрированной форме содержится одновременно как сексуальный так и агрессивный элемент.
«Человек-крыса»

О навязчивом характере, в котором угадывались черты, свойственные и «нормальному» человеку, речь шла в главе V. 3.3. Что касается ярко выраженных случаев неврозов навязчивого состояния, то для «нормы» они могут показаться, напротив, чуждыми. Известные примеры этих неврозов, описанные Фрейдом, это т. н. «человек-крыса» (1909) и «человек-волк» (1918).
«Человек-крыса» страдал оттого, что опасался, как бы не произошло ничего плохого с его отцом и одной уважаемой им дамой. Он постоянно ощущал навязчивый импульс перерезать себе горло бритвой. Тогдашний анализ обнаружил, наряду со многими другими деталями, первоначальную, связанную с симптомом, инстинктивную сексуальную потребность овладеть женщиной, устранить отца и, в связи с этими предосудительными влечениями, желание самостоятельно наказать себя, перерезав себе горло. Необычайное прозвище — «человек-крыса» — закрепилось за пациентом оттого, что у него была фантазия, наличие которой он смог установить лишь после преодоления величайшего сопротивления, поскольку она казалась ему самому причудливой и чуждой: «Я сижу на ночном горшке, в котором находятся крысы, которые вонзаются в мой зад». В момент, когда пациент открыл это психоаналитику у того промелькнуло предположение, что это странное происшествие относится не к пациенту, а к его отцу, в смысле реакции мести за то, что, как предполагал пациент, отец возражал бы против удовлетворения его сексуальных желаний. Я думаю, что читатели сами смогут закончить эту интерпретацию. Читая многие фрейдовские толкования, у меня самого складывается впечатление, что порой они проистекают скорее из фантазии самого Фрейда, чем следуют за ассоциациями пациента.
«Человек-волк»

В психоанализе стал очень известен сон «человека-волка» (Traum vom «Wolfsmann»). «Человек-волк» наблюдает в открытое окно множество волков, которые неподвижно сидят на дереве.