Переполненный рвением, Аллан выполнял все, что ему говорили.
Ни разу не было упомянуто о боли или об анестезии, и ни разу не было сказано “утешительных слов”. Формально попыток ввести его в транс не предпринималось. Вместо этого различные аспекты ситуации использовались для того, чтобы отвлечь внимание Аллана от боли и переключить на то, что имеет важное значение для семилетнего мальчика. Так удалось достигнуть того, что он правильно вел себя в сложившейся ситуации и активно и заинтересованно участвовал в ее разрешении.
В ситуациях, подобных описанной выше, пациент страстно желает, чтобы для него что-нибудь сделали. Если признать это желание и удовлетворить его исполнением чего-то, непосредственно относящегося к тому, чем оно вызвано, этим можно обеспечить полное и эффективное соучастие пациента.
Случай 12. Маленькая Роксана прибежала домой плача, расстроенная пустяковой (но не для нее) ссадиной на коленке. Уверять ее, что ничего страшного не произошло, все и так заживет, или что она храбрая девочка, мама ее поцелует, боль пройдет, и рана заживет, — было бы неправильно. Лечение строилось на понятной человеческой потребности в том, чтобы было сделано что-то прямо относящееся к травме. От маминых поцелуев слева и справа от ссадины и выше нее коленка у Роксаны перестала болеть тут же, и весь эпизод ушел для нее в прошлое.
Этот метод, в котором учтена острая потребность человека в помощи, эффективен в работе как со взрослыми, так и с детьми. Его можно применять в тех ситуациях, когда от больного требуется активное участие и решительные действия.
В той или иной форме этими приемами суггестивной терапии пользуется любая опытная мать, и они так же стары, как и само материнство. Любой опытный практикующий врач прибегает к ним ежедневно, не обязательно сознавая, что это приемы гипнотерапии. Но с развитием клинического гипноза возникла необходимость исследовать эти психологические принципы и взять их на вооружение с тем, чтобы обеспечивать взаимопонимание с пациентами в стрессовых ситуациях.
Еще один метод овладения поведением основан на том, что сначала провоцируют определенный вид поведения, а затем в него вводят новые корригирующие формы.
Случай 13. Семилетний Роберт стал жертвой несчастного случая: он попал под машину. У него было сотрясение мозга, сломаны нижняя челюсть и ноги, имелось много других повреждений. Во время выздоровления он стал страдать от ночных кошмаров. Это заметили его родители, когда ребенка привезли в гипсовом корсете из больницы домой. Каждую ночь кошмар начинался одинаково. Мальчик начинал стонать, вскрикивать, всхлипывать и, когда доходило до кульминации, кричал в страхе: “Ой, ой, сейчас меня сшибет, сейчас меня сшибет!”. Затем он конвульсивно дергался, затихал, а дыхание его становилось замедленным и поверхностным, как будто он потерял сознание. Иногда у него было несколько кошмаров за одну ночь, иногда — один, иногда ночь проходила спокойно. Проснувшись, Роберт свои ночные кошмары не помнил.
Сначала мы пытались разбудить мальчика, когда у него начинался кошмар, но из этого ничего не выходило. Когда у него в спальне зажигали свет, глаза у него были широко раскрыты, зрачки расширены, а лицо искажено от ужаса. Ничем нельзя было привлечь его внимание. Когда он повторял фразу: “Сейчас меня сшибет!” — глаза его закрывались, тело обмякало, и он лежал ни на что не реагируя, как будто потеряв сознание, несколько минут. Затем продолжался физиологический сои, малыша удавалось разбудить, но он ничего не помнил. В результате наблюдений подтвердилось, что повторяющийся кошмар носит один и тот же характер, и это позволило разработать метод, благодаря которому удалось привлечь внимание мальчика и внести коррективы в его кошмарные сновидения.
Подход к решению этой проблемы был довольно прост. Мы исходили из того, что кошмары являются искаженными, беспорядочными и, вполне возможно, фрагментарными переживаниями случившегося в действительности. Поэтому нельзя было просто освободиться от них или подавить их. Их следовало принять такими, как они есть, модифицировать и исправить. Делалось это следующим образом. В начале кошмаров, когда мальчик начинал стонать, над ним голосом, который по ритму и тону совпадал с его выкриками, произносили: “Сейчас что-то случится — будет очень больно — это грузовик — он мчится прямо на тебя — будет очень больно — он тебя сшибет — сшибет тебя — будет больно — сшибет тебя — будет страшно больно”.
Эти реплики произносились вслед за его выкриками и прекращались, когда он впадал в вышеописанное состояние. Так мы пытались связать во времени и по характеру внутренние переживания Роберта с теми стимулами, которые поступали к нему извне. Мы надеялись установить ассоциативную связь между обоими переживаниями и по возможности обусловить одно другим.
В первую ночь, когда применяли этот метод, кошмар у Роберта был дважды. На следующую ночь он опять повторился дважды. Выждав довольно долгое время, в течение которого мальчик мирно спал, мы снова прибегли к нашему методу и почти сразу же спровоцировали третий кошмар.