У маленького ребенка существуют, например, в течение очень долгого времени амбивалентные установки чувствований в отношении к самому близкому лицу без того, чтобы одна из них мешала проявлению другой, ей противоположной. Если дело доходит, наконец, до конфликта между обеими установками, то он разрешается таким образом, что ребенок меняет объект, передвигая одно из амбивалентных чувствований на замещающий объект. Из истории развития невроза у взрослого можно также узнать, что подавленное чувствование часто продолжает существовать в течение долгого времени в бессознательных или даже сознательных фантазиях, содержание которых, разумеется, прямо противоречит господствующему стремлению, без того, чтобы из этой противоположности родился протест «Я» против того, что оно отвергает. Фантазия в течение некоторого времени терпима, пока внезапно – обычно вследствие повышения аффективного состояния – не рождается конфликт между нею и «Я» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В процессе развития от ребенка до взрослого человека дело вообще доходит до все больше и больше распространяющейся интеграции личности, до объединения отдельных влечений и целевых устремлений, выросших в ней независимо друг от друга. Диалогичный процесс в области сексуальной жизни издавна уже известен нам как объединение всех сексуальных влечений в окончательную генитальную организацию. Многочисленные известные нам примеры показывают, впрочем, что объединение «Я», как и объединение либидо, может потерпеть неудачу: таковы примеры естествоиспытателей, продолжающих верить в священное писание и др.

Далее масса подвержена поистине магической силе слова, вызывающего в массовой душе ужаснейшие бури и способного также успокоить ее. «Ни рассудок, ни убеждение не в состоянии бороться против известных слов и известных формул. Они произносятся перед толпой с благоговением, – и тотчас же выражение лиц становится почтительным, и головы склоняются». Стоит только вспомнить при этом табу имен у первобытных народов и те магические силы, которые они связывают с именами и словами.

И наконец: массы никогда не знали жажды истины. Они требуют иллюзий, от которых они не могут отказаться. Ирреальное всегда имеет у них преимущество перед реальным, несуществующее оказывает на них столь же сильное влияние, как и существующее. У них есть явная тенденция не делать разницы между ними.

Мы показали, что это преобладание фантастической жизни и иллюзий, возникающих в результате неисполненного желания, является определяющим началом для психологии неврозов. Мы нашли, что для невротика имеет силу не обычная объективная реальность, а психическая реальность. Истерический симптом основывается на фантазии и не воспроизводит действительного переживания; навязчивое невротическое сознание своей вины основано на факте злого намерения, которое никогда не было осуществлено. Как в сновидении и в гипнозе, так и в душевной деятельности массы принцип реальности отступает на задний план перед силой аффективно напряженных желаний.

То, что Лебон говорит о вождях массы, менее исчерпывающе, и в нем нельзя уловить определенной закономерности. Он полагает, что как только живые существа соберутся в некотором количестве, – независимо от того, будет ли это стадо животных или толпа людей, – они инстинктивно подчиняются авторитету вождя. Масса – это послушное стадо, не могущее жить без властелина. В ней настолько сильна жажда повиновения, что она инстинктивно покоряется тому, кто объявляет себя ее властелином. Если в массе имеется потребность в вожде, то он должен все-таки обладать соответствующими личными качествами. Он должен сам горячо верить (в идею), чтобыбудить веру в массе; он должен обладать сильной импонирующей волей, передающейся от него безвольной массе. Затем Лебон обсуждает различные виды вождей и приемы, с помощью которых они влияют на массы. В общем он считает, что вожди оказывают свое влияние благодаря идеям, к которым они сами относятся фанатически. Этим идеям, равно как и вождям, он приписывает сверх того таинственную непреодолимую силу, которую он называет «престижем» (обаянием). Престиж – это род господства над нами индивида, идеи или вещи. Это господство парализует все критические способности индивида и наполняет его душу почтением и удивлением. Оно может вызвать чувство, подобное гипнотическому ослеплению.

Он различает приобретенный или искусственный и личный престиж. Первый доставляется именем, богатством, репутацией; престиж (обаяние) мнений,литературных и художественных произведений создается путем традиций. Так как вовсех случаях он имеет корни в прошлом, то он дает мало материала для понимания этого загадочного влияния. Личным престижем обладают немногие лица, которые благодаря ему становятся вождями; все подчиняется им как будто под влиянием магнетического очарования. Однако всякий престиж зависит также и от успеха и может исчезнуть под влиянием неудачи.

Мы не получаем впечатления, что у Лебона роль вождя и значение престижа приведены в правильную связь со столь блестящим описанием массовой души.