Скачать 88.14 Кбайт
Принципы искусства
Внимание концентрируется на одной вещи, в то время как остальные исключаются. Сам факт, что нечто предстает перед чувствами, не дает этому явлению права претендовать на внимание. Даже самые живые ощущения могут всего лишь отвлечь внимание, но надежно его удержать им не под силу. Таким образом, центр внимания никоим образом не должен быть обязательно идентичен с центром поля зрения. Я могу направить взгляд в одном направлении, но внимание обратить на то, что расположено под существенным углом к оптической оси глаза. Я могу сознательно отвести внимание от самых громких слышных мне звуков и сосредоточить его на значительно более слабом. Разумеется, часто мы позволяем нашему вниманию соблазняться просто наиболее заметными ощущениями - самым ярким светом, самым громким звуком, болью, злобой или страхом, которые предстают перед нами с наибольшей силой. Однако нет никаких оснований считать это принципом, и происходит все это лишь тогда, когда наше сознание расслаблено или находится в смятении.
Итак, внимание ни в каком смысле не является реакцией на раздражители. Оно не подчиняется командам со стороны ощущений. Сознание, хозяин в собственном доме, господствует над ощущениями. Теперь ощущения, управляемые таким образом, ощущения, принуждаемые занимать любое место, которое предписывает им сознание, нейтральное или периферийное в поле внимания, - это уже не ощущения, это идеи.
Сознание абсолютно автономно. Лишь его решения определяют, будет ли обращено внимание на то или иное чувство, на ту или иную эмоцию. Поэтому сознательное существо не свободно в решениях, какие ощущения оно будет испытывать, но оно вправе решать, какие ощущения оно поместит в центр внимания собственного сознания.
Однако сознательное существо не свободно решать, будет ли оно пользоваться этим правом выбора. Поскольку оно сознательно, оно обязано решать, так как решение само по себе и является осознанием. Далее, поскольку это существо просто сознательно, оно не проводит обзор всех своих разнообразных ощущений, чтобы решить затем, какое же из них заслуживает внимания. Такой обзор будет последовательным перемещением внимания по всем разнообразным ощущениям. Для того чтобы выбрать (в строгом смысле этого слова), на какое же ощущение следует обратить внимание, он должен сначала обратить внимание на все ощущения. Таким образом, свобода сознания оказывается не свободой выбора между альтернативными решениями. Это следующая ступень свободы, возникающая только тогда, когда опыт достигает уровня интеллекта.
Свобода простого сознания является, следовательно, свободой элементарного рода, однако свободой вполне реальной. На уровне психического опыта над "я" господствуют его собственные ощущения. То, что Беркли или Юм называют "силой" и "живостью" ощущений, заключается именно в этом факте господства. Ребенок чувствует боль и кричит, чувствует страх и съеживается, чувствует злобу и кусается - каждое проявление предстает абсолютно автоматической реакцией на эмоции данного момента. На уровне сознания "я" господствует над принадлежащими ему чувствами. Когда ребенок обретает сознание, он не только сознает себя переживающим то или иное ощущение, но может концентрировать внимание на одном из этих чувств, игнорируя все остальные. Если теперь он рычит от злобы, то причиной является не просто его злоба, а его внимание, обращенное на злобу. Крик становится совершенно другим, и опытное ухо не может этого не заметить: теперь это не автоматический крик чистой злобы, но осознанный крик ребенка, желающего привлечь к нему внимание окружающих. По мере того, как его самосознание становится четче и привычнее, он обнаруживает, что злобу можно укротить, просто обратив внимание на собственные действия, что можно овладеть собственными чувствами, а не позволять им властвовать над собой.
Самосознание как нечто отличное от чувств, переживаемых в данный момент, нечто, являющееся хозяином чувств, предстает, таким образом, как утверждение собственного "я", способного в принципе господствовать над собственными чувствами. В этом соотношении нельзя выявить причину и следствие. Ребенок начинает проявлять самосознание не потому, что сначала становится сознательным. И не потому, что, овладев собственными чувствами, он может осмыслить этот опыт, ему раскрывается его собственное бытие. Теоретическая и практическая деятельность, самосознание и самоутверждение вместе образуют единый и неразделимый сплав опыта.
Под воздействием этого опыта сами чувства становятся менее бурными. Они не претерпевают изменений в качестве или интенсивности, однако их буйство, их способность предопределить наши действия (включая и наши мысли, насколько вообще можно говорить о мышлении на этом первобытном уровне) уже ограничены. Теперь они уже не напоминают бури или землетрясения, опустошающие нашу жизнь. Они уже одомашнены; оставаясь реальным опытом, причем опытом того же рода, что и раньше, они включены в ткань нашей жизни, лишены права самостоятельного бытия вне зависимости от ее структуры. Разумеется, мы пока еще не можем представить эту структуру как определенное и четкое построение, предполагающее определенные цели, которым должны быть подчинены наши разнообразные действия, - все это принадлежит более поздней стадии.
Итак, внимание ни в каком смысле не является реакцией на раздражители. Оно не подчиняется командам со стороны ощущений. Сознание, хозяин в собственном доме, господствует над ощущениями. Теперь ощущения, управляемые таким образом, ощущения, принуждаемые занимать любое место, которое предписывает им сознание, нейтральное или периферийное в поле внимания, - это уже не ощущения, это идеи.
Сознание абсолютно автономно. Лишь его решения определяют, будет ли обращено внимание на то или иное чувство, на ту или иную эмоцию. Поэтому сознательное существо не свободно в решениях, какие ощущения оно будет испытывать, но оно вправе решать, какие ощущения оно поместит в центр внимания собственного сознания.
Однако сознательное существо не свободно решать, будет ли оно пользоваться этим правом выбора. Поскольку оно сознательно, оно обязано решать, так как решение само по себе и является осознанием. Далее, поскольку это существо просто сознательно, оно не проводит обзор всех своих разнообразных ощущений, чтобы решить затем, какое же из них заслуживает внимания. Такой обзор будет последовательным перемещением внимания по всем разнообразным ощущениям. Для того чтобы выбрать (в строгом смысле этого слова), на какое же ощущение следует обратить внимание, он должен сначала обратить внимание на все ощущения. Таким образом, свобода сознания оказывается не свободой выбора между альтернативными решениями. Это следующая ступень свободы, возникающая только тогда, когда опыт достигает уровня интеллекта.
Свобода простого сознания является, следовательно, свободой элементарного рода, однако свободой вполне реальной. На уровне психического опыта над "я" господствуют его собственные ощущения. То, что Беркли или Юм называют "силой" и "живостью" ощущений, заключается именно в этом факте господства. Ребенок чувствует боль и кричит, чувствует страх и съеживается, чувствует злобу и кусается - каждое проявление предстает абсолютно автоматической реакцией на эмоции данного момента. На уровне сознания "я" господствует над принадлежащими ему чувствами. Когда ребенок обретает сознание, он не только сознает себя переживающим то или иное ощущение, но может концентрировать внимание на одном из этих чувств, игнорируя все остальные. Если теперь он рычит от злобы, то причиной является не просто его злоба, а его внимание, обращенное на злобу. Крик становится совершенно другим, и опытное ухо не может этого не заметить: теперь это не автоматический крик чистой злобы, но осознанный крик ребенка, желающего привлечь к нему внимание окружающих. По мере того, как его самосознание становится четче и привычнее, он обнаруживает, что злобу можно укротить, просто обратив внимание на собственные действия, что можно овладеть собственными чувствами, а не позволять им властвовать над собой.
Самосознание как нечто отличное от чувств, переживаемых в данный момент, нечто, являющееся хозяином чувств, предстает, таким образом, как утверждение собственного "я", способного в принципе господствовать над собственными чувствами. В этом соотношении нельзя выявить причину и следствие. Ребенок начинает проявлять самосознание не потому, что сначала становится сознательным. И не потому, что, овладев собственными чувствами, он может осмыслить этот опыт, ему раскрывается его собственное бытие. Теоретическая и практическая деятельность, самосознание и самоутверждение вместе образуют единый и неразделимый сплав опыта.
Под воздействием этого опыта сами чувства становятся менее бурными. Они не претерпевают изменений в качестве или интенсивности, однако их буйство, их способность предопределить наши действия (включая и наши мысли, насколько вообще можно говорить о мышлении на этом первобытном уровне) уже ограничены. Теперь они уже не напоминают бури или землетрясения, опустошающие нашу жизнь. Они уже одомашнены; оставаясь реальным опытом, причем опытом того же рода, что и раньше, они включены в ткань нашей жизни, лишены права самостоятельного бытия вне зависимости от ее структуры. Разумеется, мы пока еще не можем представить эту структуру как определенное и четкое построение, предполагающее определенные цели, которым должны быть подчинены наши разнообразные действия, - все это принадлежит более поздней стадии.
|
|