Скачать 30.53 Кбайт
О благодати и свободе воли
, XLVIII, 13). Одному человеку среди всего живого дана возможность грешить вследствие его преимущества иметь свободный выбор. Однако дана она ему не для того, чтобы он грешил, но для того, чтобы он пребывал во славе, не согрешая, хотя и мог бы согрешить. Что может быть для него более славным, как не та слава, о которой сказано в Писании: "Кто он, и мы прославим его?" Откуда же это восславление? -- "Ибо он совершил чудо в жизни своей" -- Что же именно? Он мог преступить и не преступил, сделать зло и не сделал" (Иис. Сирах., XXXI, 9, 11) *. Он сохранял честь, пока был без греха, и потерял ее, когда согрешил. Согрешил же потому, что был свободен для греха: и не по какой-либо иной причине свободен, но из-за свободы выбора, отчего именно и была ему присуща свобода грешить. И вина была не на том, кто дал [свободу], а на том, кто злоупотребил ею, так как самую возможность согрешить, полученную ради славы безгрешности, он обратил во грех. Ибо хотя он и грешил, используя полученную возможность, он грешил не потому, что он мог, но согрешили другие ангелы; и не потому, что не могли, но потому, что не хотели.
23. Свершение злого поступка следует поэтому приписывать не власти согрешившего, но пороку воли. Однако этот поступок, как следствие воли, не может так же свободно изменить свою природу волей, потому что хотя и была дана воле возможность устоять против падения, но не дана была сила восстать в случае падения. Не так легко человеку выбраться из ямы, как попасть в нее. Человек попадает в яму греха только в силу своего желания, но одного желания недостаточно, чтобы выкарабкаться из нее, ибо хотя он и хочет, однако уже не может не грешить.
Оглавление
Глава VIII
О том, что свобода выбора остается после грехопадения [10]
24. Итак, свобода выбора погибает, потому что невозможно не грешить? Ни в коем случае: утеряна лишь свобода суждения. Подобно этому утрачена также возможность не быть тревожимым, откуда происходит страдание; она утрачена ею вместе со свободой желать наслаждения, посредством которой она прежде могла не тревожиться. Следовательно, свобода выбора остается и после грехопадения, пусть даже склонная к страданию, но цельная. И то обстоятельство, что человек сам по себе не имеет достаточно сил, дабы сбросить с себя грех или страдание, еще не означает уничтожение свободы выбора, но только лишение остальных свобод. Ибо ни мудрость, ни мощь не входят в существо свободного выбора и никогда не входили; ему свойственно лишь желание: он делает тварь только желающей, но не делает ее ни мудрой, ни могучей. Поэтому правильно то, что человек теряет свободу выбора лишь тогда, когда он перестает быть волящим, но отнюдь не тогда, когда он перестает быть могущим или мудрым. Ибо где нет воли, нет и свободы. Я не говорю, что ее нет, если отсутствует желание добра, я говорю -- если тварь не имеет желания вовсе. Ведь безусловно ясно, что свобода выбора пропадает там, где исчезает не только добро, как следствие воли, но и полностью сама воля. Ибо если человек не может хотеть только добра, то это значит, что у него отсутствует свобода, но не выбора, а суждения. Если же у него не будет силы не только хотеть, но и совершить добро, которое он хочет совершить, то у него будет отсутствовать свобода желания наслаждения, но не свобода выбора. Таким образом, поскольку свободный выбор следует за волей, то, если он исчезает, ни может быть и его. Воля же одинаково упорствует как в благе, так и во зле. Поэтому само собой разумеется, что и свободный выбор пребывает полностью как в добре, так и во зле. И как воля, даже претерпевая страдания, не перестает быть волей, но называется и в действительности является несчастной волей, подобно тому, как может быть и счастливая воля, -- таким же образом и свободный выбор как таковой не может быть устранен или ограничен какой-либо необходимостью или препятствием.
25. Однако, хотя свободный выбор пребывает одинаково повсюду, без ограничения, тем не менее он сам может ввергнуть себя из добра во зло не тем же самым образом, что и воздвигнуть себя из зла в добро. И что тут удивительного, когда он повергнутый и не имеющий в себе сил подняться самостоятельно, или находясь в несколько лучшем положении, несмотря на все свои попытки все же не находит в себе силу двинуться дальше? Наконец, имея кроме этого две другие свободы, он не может от низших ступеней этих свобод подняться к высшим, т.е. от возможности не грешить и возможности не быть тревожимым, к невозможности грешить и невозможности быть тревожимым. и если он, получив помощь от двух других свобод, не имеет тем не менее достаточно силы возвыситься от хорошего к лучшему, сколь мало мог он, будучи лишен полностью двух других свобод, возвыситься самостоятельно от зла к добру?
26. Итак, человеку дана необходимая божественная добродетель и божественная мудрость, -- Христос, который из того, что есть мудрость, внушает ему же быть мудрым, чтобы восстановить свободное суждение; и из того, что есть добродетель, восстанавливает полную Мощь, для обновления свободного желания: поскольку имея второе -- полностью блажен и не чувствует ничего иного.
23. Свершение злого поступка следует поэтому приписывать не власти согрешившего, но пороку воли. Однако этот поступок, как следствие воли, не может так же свободно изменить свою природу волей, потому что хотя и была дана воле возможность устоять против падения, но не дана была сила восстать в случае падения. Не так легко человеку выбраться из ямы, как попасть в нее. Человек попадает в яму греха только в силу своего желания, но одного желания недостаточно, чтобы выкарабкаться из нее, ибо хотя он и хочет, однако уже не может не грешить.
Оглавление
Глава VIII
О том, что свобода выбора остается после грехопадения [10]
24. Итак, свобода выбора погибает, потому что невозможно не грешить? Ни в коем случае: утеряна лишь свобода суждения. Подобно этому утрачена также возможность не быть тревожимым, откуда происходит страдание; она утрачена ею вместе со свободой желать наслаждения, посредством которой она прежде могла не тревожиться. Следовательно, свобода выбора остается и после грехопадения, пусть даже склонная к страданию, но цельная. И то обстоятельство, что человек сам по себе не имеет достаточно сил, дабы сбросить с себя грех или страдание, еще не означает уничтожение свободы выбора, но только лишение остальных свобод. Ибо ни мудрость, ни мощь не входят в существо свободного выбора и никогда не входили; ему свойственно лишь желание: он делает тварь только желающей, но не делает ее ни мудрой, ни могучей. Поэтому правильно то, что человек теряет свободу выбора лишь тогда, когда он перестает быть волящим, но отнюдь не тогда, когда он перестает быть могущим или мудрым. Ибо где нет воли, нет и свободы. Я не говорю, что ее нет, если отсутствует желание добра, я говорю -- если тварь не имеет желания вовсе. Ведь безусловно ясно, что свобода выбора пропадает там, где исчезает не только добро, как следствие воли, но и полностью сама воля. Ибо если человек не может хотеть только добра, то это значит, что у него отсутствует свобода, но не выбора, а суждения. Если же у него не будет силы не только хотеть, но и совершить добро, которое он хочет совершить, то у него будет отсутствовать свобода желания наслаждения, но не свобода выбора. Таким образом, поскольку свободный выбор следует за волей, то, если он исчезает, ни может быть и его. Воля же одинаково упорствует как в благе, так и во зле. Поэтому само собой разумеется, что и свободный выбор пребывает полностью как в добре, так и во зле. И как воля, даже претерпевая страдания, не перестает быть волей, но называется и в действительности является несчастной волей, подобно тому, как может быть и счастливая воля, -- таким же образом и свободный выбор как таковой не может быть устранен или ограничен какой-либо необходимостью или препятствием.
25. Однако, хотя свободный выбор пребывает одинаково повсюду, без ограничения, тем не менее он сам может ввергнуть себя из добра во зло не тем же самым образом, что и воздвигнуть себя из зла в добро. И что тут удивительного, когда он повергнутый и не имеющий в себе сил подняться самостоятельно, или находясь в несколько лучшем положении, несмотря на все свои попытки все же не находит в себе силу двинуться дальше? Наконец, имея кроме этого две другие свободы, он не может от низших ступеней этих свобод подняться к высшим, т.е. от возможности не грешить и возможности не быть тревожимым, к невозможности грешить и невозможности быть тревожимым. и если он, получив помощь от двух других свобод, не имеет тем не менее достаточно силы возвыситься от хорошего к лучшему, сколь мало мог он, будучи лишен полностью двух других свобод, возвыситься самостоятельно от зла к добру?
26. Итак, человеку дана необходимая божественная добродетель и божественная мудрость, -- Христос, который из того, что есть мудрость, внушает ему же быть мудрым, чтобы восстановить свободное суждение; и из того, что есть добродетель, восстанавливает полную Мощь, для обновления свободного желания: поскольку имея второе -- полностью блажен и не чувствует ничего иного.
|
|