Скачать 101.11 Кбайт
Введение в философию Иудаизма
Это очень важно для независимого существования мира, что мир сам по себе существует, является реальностью, и с Богом связан определенными отношениями. То есть, Бог как бы вмешивается иногда, но не каждую секунду. Каждую секунду Он поддерживает существование. Совсем не всякий человек подвержен hашгаха пратит, то есть индивидуальному провидению. Человек должен подниматься выше, стать очень важным для мира, и если он настолько важен, что он уже почти что клаль, если он важен для истории, вот тогда на него есть отдельная Божественная hашгаха пратит. А для всякого человека, может, вообще нет hашгаха пратит. Если он в своем клале действует, то и достаточно. Не всякий рационалист так считает, но Рамбам, например, так считает. Вот если он поднялся высоко, тогда на него уже действует hашгаха пратит. Иными словами, то же самое, что и с пророком. Пророк высоко-высоко поднимается и вступает в область особых законов. Для всех – законы мироздания. Но человек, который высоко поднялся, достигает уровня пророчества, или уровня такого, что для него есть hашгаха пратит. А для всякого простого человека еще неизвестно, есть она или нет. Нельзя сказать однозначно, что ее нет. Не это занимает рационалиста. Его занимает как бы поддержание Богом устойчивости мира. И это – очень аристотелевская идея. Это, грубо говоря, Бог Аристотеля. Мир вечен, но Бог Аристотеля занимается тем, что поддерживает, чтобы в мире все шло правильно. У мистика, для которого, наоборот, мир отдельным существованием не является, а является только проявлением Божественности, это как бы рисунок, или даже это просто барельеф, имеющий особую форму в камне – но самого-то его нет! – он не обладает независимым существованием. Он весь – проявление Божественности. Для мистика именно это важно. Мы много говорили о том, что мистика – это структурное подобие, у вас, возможно, пропал очень важный аспект мистики. В мистике очень существенно, что мир, окружающий нас, – это только краска на Божественности, только внешняя форма. Под всем этим лежит непосредственное проявление Божественности, имманентное. Очень важно, и в таблице это отражено, что для рационалиста важно трансцендентное проявление Божественности, и только немножко – имманентное, – т.е. Бог проявляется извне к миру, и только немножко – изнутри. А для мистика всеобъемлющим и центральным является имманентное проявление Божественности, внутреннее. Но трансцендентное тоже есть. Бог не может быть весь в мире, Бог и вне мира тоже.
У мистика, конечно, всюду – hашгаха пратит, он к этому склонен, что во всяком моменте постоянно Бог проявляется. Он не вмешивается время от времени, не то что для высших, лучших дает, – ведь высший, лучший для рационалистов – это тот, кто постиг своим умом, продвинулся. А для мистика это не для высших, а для всех, обязательно есть прямая Божественная связь, прямое Божественное управление, есть с Богом контакт. И здесь мы приближаемся к обычному, бытовому пониманию слова "мистика".
Все это – упрощение и попытка найти общий знаменатель для разных вещей, то есть, описать некие основные параметры.
Следующий пункт. Отношение к восстановлению жертвоприношений.
У нас, как известно, были в древности жертвоприношения, а после разрушения Храма их нет. Очень интересно проследить следующую параллель. Рационалисты многие, и опять-таки, например, Маймонид, говорят, что жертвоприношения были нужны в древности, поскольку люди были к этому склонны, а теперь, поскольку жертвоприношения заменены молитвами, то и не нужно их восстанавливать. Когда Храм будет восстановлен, то там будут молитвы, а не жертвы. Сегодня все знают, что Храм разрушен, и вместо жертв используются молитвы. Вопрос только в том, идеалом это является или нет. Является ли нашим идеалом использовать вместо жертв молитвы, так, что, когда Храм будет восстановлен, в нем будут не жертвы, а молитвы, как считают рационалисты? A мистики говорят: ничего подобного. Жертвы должны быть восстановлены. Молитвы тоже будут, ведь и до этого тоже были молитвы, во Втором Храме. Молитвы – само собой, а жертвы – само собой. Мистики говорят: конечно, будут восстановлены самые настоящие жертвоприношения. Опять-таки, это не означает, что обязательно так считают рационалисты, и обязательно так мистики. Может быть и по-другому. Но де-факто – это так. И естественно, это склонность к той или иной точке зрения вырастает в их основу. Рационалисты считают, что наше главное приближение к Богу – не путем каких-то материальных действий. Для рационалиста молитвы – это более высший тип нервной деятельности, чем принесение жертв, которое очень материально. И поскольку он склонен в принципе к духовности, то он и говорит, что жертвы – это было нужно в древности, когда люди были более примитивными, когда они не совсем понимали, а конечный идеал – это молитвы. А для мистика, который приближается к Богу материальным путем так же, как и духовным, иррациональным так же, как и рациональным, склонен к тому, чтобы сказать, что жертвоприношение имело очень важный смысл, который потерян, который нужно восстановить, что это человек всей своей сущностью, а не только своим разумом, соединяется с Божественным, что он понимает, что понимание не обязательно рационально, и т.
У мистика, конечно, всюду – hашгаха пратит, он к этому склонен, что во всяком моменте постоянно Бог проявляется. Он не вмешивается время от времени, не то что для высших, лучших дает, – ведь высший, лучший для рационалистов – это тот, кто постиг своим умом, продвинулся. А для мистика это не для высших, а для всех, обязательно есть прямая Божественная связь, прямое Божественное управление, есть с Богом контакт. И здесь мы приближаемся к обычному, бытовому пониманию слова "мистика".
Все это – упрощение и попытка найти общий знаменатель для разных вещей, то есть, описать некие основные параметры.
Следующий пункт. Отношение к восстановлению жертвоприношений.
У нас, как известно, были в древности жертвоприношения, а после разрушения Храма их нет. Очень интересно проследить следующую параллель. Рационалисты многие, и опять-таки, например, Маймонид, говорят, что жертвоприношения были нужны в древности, поскольку люди были к этому склонны, а теперь, поскольку жертвоприношения заменены молитвами, то и не нужно их восстанавливать. Когда Храм будет восстановлен, то там будут молитвы, а не жертвы. Сегодня все знают, что Храм разрушен, и вместо жертв используются молитвы. Вопрос только в том, идеалом это является или нет. Является ли нашим идеалом использовать вместо жертв молитвы, так, что, когда Храм будет восстановлен, в нем будут не жертвы, а молитвы, как считают рационалисты? A мистики говорят: ничего подобного. Жертвы должны быть восстановлены. Молитвы тоже будут, ведь и до этого тоже были молитвы, во Втором Храме. Молитвы – само собой, а жертвы – само собой. Мистики говорят: конечно, будут восстановлены самые настоящие жертвоприношения. Опять-таки, это не означает, что обязательно так считают рационалисты, и обязательно так мистики. Может быть и по-другому. Но де-факто – это так. И естественно, это склонность к той или иной точке зрения вырастает в их основу. Рационалисты считают, что наше главное приближение к Богу – не путем каких-то материальных действий. Для рационалиста молитвы – это более высший тип нервной деятельности, чем принесение жертв, которое очень материально. И поскольку он склонен в принципе к духовности, то он и говорит, что жертвы – это было нужно в древности, когда люди были более примитивными, когда они не совсем понимали, а конечный идеал – это молитвы. А для мистика, который приближается к Богу материальным путем так же, как и духовным, иррациональным так же, как и рациональным, склонен к тому, чтобы сказать, что жертвоприношение имело очень важный смысл, который потерян, который нужно восстановить, что это человек всей своей сущностью, а не только своим разумом, соединяется с Божественным, что он понимает, что понимание не обязательно рационально, и т.
|
|