Парадоксы в этих утверждениях мы разъясним позже. Пока достаточно сказать, что говоря "ваше я", вместо того, чтобы просто сказать "вы", мы хотели подчеркнуть особый смысл обладания, кроющийся в притяжательном местоимении "ваше": это ваше "я", которому предстоит делать открытия в течение вашего "путешествия", и, одновременно, это – составная часть "вашего я". Это та именно часть, к которой мы можем обратиться, которая читает эти строки, скорее всего, проговаривая их про себя.

Не предполагается, что это предприятие будет легким. Может оказаться, что выполнить указания легко – настолько легко, что, возможно, к концу вы решите, что во всем этом ничего нет; вы проскочите эксперименты, не получив никаких результатов, и на этом остановитесь. Однако, если вы более тесно соприкоснетесь с возникающими ситуациями, вы можете обнаружить, что это, в некотором смысле, самая трудная и раздражающая работа из всех, с какими вы сталкивались, – но и наиболее увлекательная.

На этих страницах мы стараемся говорить с вами как бы лицом к лицу. Разумеется, у вас нет возможности, как в обычном разговоре, взять слово – ответить, задать вопрос, добавить подробности относительно своей личной ситуации; и мы, к сожалению, не знаем вас лично. Если бы мы знали касающиеся вас подробности: возраст, пол, образование, работу, ваши успехи и неудачи, ваши планы и ваши страхи, мы кое-что сократили бы или, наоборот, развили подробнее, где-то, возможно, сменили бы акценты, что-то поменяли бы местами. Но это не изменило бы фундаментальным образом то, что мы хотим вам передать. Мы полагаем, что практически все, с чем мы будем иметь дело, применимо в той или иной степени, в том или ином отношении, к каждому человеку, живущему в наше время в условиях западной цивилизации. Применить то, что подходит в вашей ситуации, и так, как это вам подходит – это ваша работа в нашем совместном предприятии.

Поскольку многие наши представления о человеческой природе отличаются от общепринятых, важно отметить, что они не выдуманы за одну ночь. Это соединение нескольких линий, нескольких подходов к человеческой личности. Чтобы пояснить это, нужно сказать несколько слов о современном положении в психологической науке.

Психологов можно, грубо говоря, разделить на две группы. Одна группа гордится своей приверженностью так называемому "экспериментальному методу", другую же "экспериментаторы" называют – несмотря на многочисленные различия внутри ее – "клиницистами". Хотя и те и другие занимаются исследованиями поведения, различие в подходах к этой задаче сделало их развитие более или менее независимым друг от друга.

С конца девятнадцатого века, когда психология начала отделяться от философии и превращаться в самостоятельную науку, ее представители стремились к "подлинной научности". Соответственно этому они старались как можно лучше копировать в своей области те методы, которые были приняты в наиболее развитой науке того времени – физике. В качестве соответствия атому, как самой элементарной частице материи, ранние психологи стремились найти "атомы" поведения – неделимые дальше элементы, из которых можно было бы "собирать" более сложные реакции. При этом они старались по возможности полно придерживаться методов экспериментального исследования, принятых в физике. С современной точки зрения их методы были довольно примитивны; но и современные экспериментаторы, несмотря на усложнение лабораторного оборудования, остаются ультраконсервативными в выборе проблем исследования. Они боятся обратиться к чему-нибудь, что нельзя было бы измерить и посчитать с помощью уже имеющихся технических средств, и поэтому мало что могут сказать о таких действительно человеческих проблемах, как эмоции или личность. Они полагают, что психологии потребуется еще пятьдесят или сто лет развития, прежде чем она сможет обратиться к столь сложным темам.

Позже нам еще придется вернуться к рассмотрению позиции экспериментаторов, в особенности в связи с проблемой "доказательства". По мере того, как вы будете работать вместе с нами, у вас может время от времени возникать желание усомниться в наших утверждениях и потребовать от нас доказательств. В ответ мы подчеркиваем, что не утверждаем ничего, в чем вы не могли бы сами убедиться на собственном опыте и в собственном поведении. Но если вы уже заражены экспериментаторским подходом в том виде, как мы его описали, вы можете не удовлетвориться этим и начать требовать словесных "объективных доказательств", прежде чем приступить к осуществлению хотя бы одного невербального шага предложенной процедуры.

"Клиницистов" обвиняют прежде всего именно в невозможности доказательства своих теорий. В отличие от экспериментатора, который сидит в уютной лаборатории, клиницисту с самого начала так или иначе приходится иметь дело с человеческим поведением во всей его сложности: ведь он пытается лечить пациентов, а последние не столь деликатны, чтобы заботиться о простоте предъявляемых ему проблем. Неотложность этих проблем вынуждает его сосредотачиваться на эмоциональных кризисах жизни и удерживает от погружения в глубины возможных исследований ради чисто научных целей, то есть от постановки безопасных задач ради увеличение списка своих публикаций.