В силу той же тактики гг. Тихомиров и Кº, столь много написавшие о моей второй заметке, ни словом не обмолвились о первой: в ней я говорю не один, а вместе с Ю. Самариным, который для них, по предмету религиозной свободы, так же неудобен, как и Аксаков. Тонкие политики! Но неужели с такою политикой совместимо серьезное и искреннее желание выяснить истину?

<<6>> "Русск<ое> обозр<ение>", 1893 г., № 7, стр. 372, 373.

<<7>> Что это такое: как бы полагает, будто бы? Здесь стиль г. Тихомирова обнаруживает то же качество, которым так блещет стиль его собрата Иудушки: приятное соответствие между нескладною формою речи и ее фальшивым содержанием.

<<8>> "Р<усское> о<бозрение>", стр. 374.

<<9>>Говорится о германском императоре и о соглашении его с российским.

<<10>>Приложение к № 6471 "Нового времени" (5-го марта 1894 г.).

<<11>> Панегирист "терпимости" возмущается мыслью о предоставлении свободы всем культам, между которыми, говорит он, есть и бесовские. Но ведь такие, насколько они действительны, должны проявляться в каких-нибудь бесчинствах и злодеяниях, которые и преследуются на основании общего права. Дело только в том, чтобы не превращать религиозный мотив, хотя бы и ложный, в особое самостоятельное преступление. Впрочем, приведенный аргумент против веротерпимости, как и многие другие, был уже мною предусмотрен и заранее опровергнут в той самой заметке, по поводу которой г. Тихомиров написал так много вздору, не сказавши ни одного слова о ее действительном содержании.

<<11>> Вот его слова: "Прежде всего нельзя не вспомнить, что автор несколько переделал христианскую формулу. В Евангелии сказано: Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними. (Матф. VII, 12). Г. Соловьев передает это в виде правила: не делай другим того, чего себе не желаешь" ("Р<усское> о<бозрение>", стр. 373. Курсивы - мои).

<<12>> Один язычник пришел к Шаммаю (главе строгой школы) и сказал: "Я приму закон Моисеев, если ты изложишь мне его сущность, пока я стою на одной ноге". Шаммай взял палку и прогнал его прочь. Тогда язычник пошел к Гиллелю с тем же запросом. Гиллель сказал: "То, что тебе самому неприятно, того не делай ближнему твоему; в этом все учение, прочее - только толкование. Иди и научись!" - Язычник с радостью принял веру в Бога Израилева. Очевидно, если бы на его месте был г. Тихомиров, то изречение Гиллеля не произвело бы на него такого действия: он остался бы язычником, каким и ныне благополучно пребывает.

Владимир Соловьев

Тайна прогресса

 

Знаете ли вы сказку?

В глухом лесу заблудился охотник; усталый, сел он на камне над широким бурливым потоком. Сидит и смотрит в тёмную глубину и слушает, как дятел всё стучит да стучит в кору дерева. И стало охотнику тяжело на душе. "Одинок я и в жизни, как в лесу, - думается ему, - и давно уж сбился с пути по разным тропинкам, и нет мне выхода из этих блужданий. Одиночество, томление и гибель! Зачем я родился, зачем пришел в этот лес? Какой мне прок во всех этих перебитых мною зверях и птицах?" Тут кто-то дотронулся до его плеча. Видит: стоит сгорбленная старуха, какие обыкновенно являются в подобных случаях, - худая-худая, а цветом как залежавшийся цареградский стручок или как нечищеное голенище. Глаза угрюмые, на раздвоенном подбородке два пучка седых волос торчат, а одета она в дорогом платье, только совсем ветхом - одни лохмотья. "Слышь, добрый молодец, есть на той стороне местечко - чистый рай! Туда попадёшь - всякое горе забудешь. Одному дороги ни в жизнь не найти, а я прямёхонько проведу - сама из тех мест. Только перенеси ты меня на тот берег, а то где мне устоять поперёк течения, и так еле ноги двигаю, совсем на ладан дышу, а умирать-то у-ух как не хочется!" - Был охотник малый добросердечный. Хотя словам старухи насчет райского места он совсем не поверил, а в брод идти через раздувшийся ручей было не соблазнительно, да и старуху тащить не слишком лестно, но взглянул он на неё - она закашлялась, вся трясётся. "Не пропадать же, - думает, - древнему человеку! Лет за сто ей, наверно, будет, сколько тяготы на своём веку понесла, - нужно и для неё понатужиться".- "Ну, бабушка, полезай на закорки, да кости-то свои к нутру подтяни, а то рассыплешься - в воде не соберёшь". Вскарабкалась старушка к нему на плечи, и почувствовал он такую страшную тяжесть, точно гроб с покойником на себя взвалил, - едва шагнуть мог. "Ну, - думает, - теперь уж на попятки стыдно!" Ступил в воду, и вдруг как будто не так тяжело, и там с каждым шагом всё легче да легче. И чудится ему что-то несодеянное.