Далее уточняются условия движения к мудрости: это – следованье благим примерам (п. XI), правильное отношение к старости и смерти (п. XII), преодоление страха перед фортуной (п. XIII, XIV), должная мера заботы о теле (п. XV). Все это, главным образом, частные наставления, касающиеся внешних благ и жизненных невзгод. Кульминация в письмах XVI-XVII с их патетическим "побуждением к философии", единственной освободительнице от гнета фортуны.

Письма XVIII-XXX по-разному варьируют прежние темы: презренья к смерти, необходимости досуга, тщеты всех дел, направленных вовне, благ, даруемых философией, – пока наконец письмо XXXI не вводит нового положения, из числа основных в стоической доктрине: добродетель есть знание. В предыдущих письмах "еще преобладает мораль", т.е. конкретные наставления по отдельным поводам; теперь Сенека обращается к этике, т.е. стремится "заложить общие основы морали, которой руководствуется индивид". Среди множества писем, то варьирующих прежние, то просто ободряющих, то уводящих в сторону, все чаще попадаются посвященные важнейшим догматам стой: разум есть основа мудрости (п. XXXVII), душа человека – божественной природы (п. XLI), все люди равны (п. XLIV). И моральные предписания следующих писем строятся уже на их основе: если люди равны – значит, следует соответственно относиться к рабам (п. XLVII); если основа добродетели – разум, то незачем запутывать его софизмами (п. XLV – завязка одной из главных тем дальнейших писем). Письма L-LIII посвящены теме пороков и образуют цельную группу; к этой же теме Сенека то и дело возвращается в самых "личных" во всем корпусе письмах LIV-LVII. Наконец, в письме LVIII он дает метафизическую базу всей намеченной прежде иерархии ценностей, а в следующем – определяет место мудрости в ней.

Маленькие письма LX-LXII лишь возвращают к тому, что уже говорилось прежде. Затем большая группа писем (вплоть до п. LXXX) посвящена предмету, о котором так естественно говорить после того, как ему было отведено высочайшее в иерархии ценностей место: мудрости-добродетели. И лишь когда это центральное понятие стоической этики всесторонне исследовано, можно позволить себе по-новому говорить о сказанном прежде, излагать те или иные разделы стоического учения, заняться даже презираемой диалектикой, высмеять ее нелепости и негодовать по поводу чрезмерного увлечения ею. Можно разбирать даже. каковы наиболее действенные средства "психагогики" – искусства руководить душою человека, которое с такой виртуозностью применил сам Сенека в письмах. Ведь главная задача выполнена: Луцилий вслед за своим наставником обратился к философии, завершено воспитание гражданина той вселенской "большей республики", которая виделась Сенеке.