Скачать 130.59 Кбайт
Деятельность. Сознание. Личность
д.). С точки зрения здравого рассудка другого объяснения, собственно, и нельзя предложить. Однако обыденный здравый рассудок, по остроумному замечанию Энгельса, весьма почтенный спутник в домашнем обиходе, переживает самые удивительные приключения, как только он отважится выйти на простор исследования. [122]
Кажущаяся непреодолимость теории двух факторов приводит к тому, что споры ведутся главным образом вокруг вопроса о значении каждого их этих факторов: одни настаивают на том, что главной детерминантой является наследственность и что внешняя среда, социальные воздействия обусловливают лишь возможности и формы проявления той программы, с которой родится человек; другие выводят важнейшие особенности личности непосредственно из особенностей социальной среды, из "социокультурных матриц". Однако, при всем различии идейного и политического смысла высказываемых взглядов, все они сохраняют позицию двойной детерминации личности, так как просто игнорировать один из факторов, о которых идет речь, значило бы идти против эмпирически доказуемого влияния обоих. [123]
Взгляды на соотношения биологического и социального факторов как на простое их скрещивание или делящие психику человека на сосуществующие эндосферу и экзосферу уступили свое место более сложным представлениям. Они возникли в связи с тем, что движение анализа как бы обернулось: главной стала проблема внутренней структуры самой личности, образующие ее уровни, их соотношения. Так, в частности, возникло представление о характеризующем личность соотношении сознательного и бессознательного, развитое З.Фрейдом. Выделенное им "либидо" представляет собой не только биоэнергетический источник активности, но и особую инстанцию в личности – "оно" (id), противостоящую "я" (ego) и "сверх-я" (super-ego); генетические и функциональные связи между этими инстанциями, осуществляемые посредством специальных механизмов (вытеснения, цензуры, символизации, сублимации), и образуют структуру личности.
Здесь нет необходимости вдаваться в критику фрейдизма, взглядов Адлера, Юнга и их современных продолжателей. Совершенно очевидно, что взгляды эти не только не преодолевают, но, напротив, обостряют теорию двух факторов, превращая идею их конвергенции в смысле В.Штерна или Д.Дьюи в идею конфронтации между ними.
Другое направление, в котором развивался подход к личности со стороны ее внутреннего строения, представлено культурно-антропологическими концепциями. Отправными для них явились этнологические данные, которые показали, что существенные психологические особенности определяются различиями не человеческой натуры, а человеческой культуры; что, соответственно, система личности есть не что иное, как индивидуализированная система культуры, в которую включается человек в процессе его "культуризации". Нужно сказать, что в этой связи приводится множество наблюдений, начиная с известных работ М.Мид, которая показала, например, что даже такое устойчивое явление, как психологический кризис в подростковом возрасте, не может быть объяснено наступлением полового созревания, так как в некоторых культурах этого кризиса не существует. [124] Аргументы черпаются также из обследований лиц, внезапно перемещенных в новое культурное окружение, и, наконец, из экспериментальных исследований таких специальных явлений, как влияние преобладающих в данной культуре объектов на исход борьбы зрительных полей и т.п. [125]
Для психологии значение культурно-антропологических интерпретаций личности является, однако, иллюзорным: они неизбежно ведут к антипсихологизму. Уже в 40-х годах Линтон указывал на возникающую здесь трудность, которая состоит в том, что культура реально существует лишь в своей концептуализированной форме как обобщенный "конструкт". Ее носители – это, конечно, конкретные люди, каждый из которых частично ее усваивает; в них она персонифицируется и индивидуализируется, но при этом она образует не личностное в человека, а то, что, напротив, является в нем безличным, как, например, общий язык, знания, распространенные в данной социальной среде предрассудки, моды и т.д. [126] Поэтому для психологии личности значение обобщенного понятия (construct) культуры является, по выражению Олпорта, "обманчивым". [127] Психолога интересует индивид как личность, а личность – это не просто сколок, частичная персонификация той или иной культуры. Культура, хотя она и существует в своих персонификациях, составляет предмет истории, социологии, а не психологии.
Культурологические теории вводят в этой связи различение собственно личности как продукта индивидуальной адаптации к внешним ситуациям и ее общей "базы", или архетипа, который проявляется у человека с детства под влиянием черт, свойственных данной расе, этнической группе, национальности, социальному классу. Введение этого различения, однако, ничего не решает, потому что образование архетипа само нуждается в дальнейшем объяснении и допускает различные интерпретации, в частности психоаналитические. При этом общая "двухфакторная" схема остается, хотя и в несколько трансформированном виде.
Кажущаяся непреодолимость теории двух факторов приводит к тому, что споры ведутся главным образом вокруг вопроса о значении каждого их этих факторов: одни настаивают на том, что главной детерминантой является наследственность и что внешняя среда, социальные воздействия обусловливают лишь возможности и формы проявления той программы, с которой родится человек; другие выводят важнейшие особенности личности непосредственно из особенностей социальной среды, из "социокультурных матриц". Однако, при всем различии идейного и политического смысла высказываемых взглядов, все они сохраняют позицию двойной детерминации личности, так как просто игнорировать один из факторов, о которых идет речь, значило бы идти против эмпирически доказуемого влияния обоих. [123]
Взгляды на соотношения биологического и социального факторов как на простое их скрещивание или делящие психику человека на сосуществующие эндосферу и экзосферу уступили свое место более сложным представлениям. Они возникли в связи с тем, что движение анализа как бы обернулось: главной стала проблема внутренней структуры самой личности, образующие ее уровни, их соотношения. Так, в частности, возникло представление о характеризующем личность соотношении сознательного и бессознательного, развитое З.Фрейдом. Выделенное им "либидо" представляет собой не только биоэнергетический источник активности, но и особую инстанцию в личности – "оно" (id), противостоящую "я" (ego) и "сверх-я" (super-ego); генетические и функциональные связи между этими инстанциями, осуществляемые посредством специальных механизмов (вытеснения, цензуры, символизации, сублимации), и образуют структуру личности.
Здесь нет необходимости вдаваться в критику фрейдизма, взглядов Адлера, Юнга и их современных продолжателей. Совершенно очевидно, что взгляды эти не только не преодолевают, но, напротив, обостряют теорию двух факторов, превращая идею их конвергенции в смысле В.Штерна или Д.Дьюи в идею конфронтации между ними.
Другое направление, в котором развивался подход к личности со стороны ее внутреннего строения, представлено культурно-антропологическими концепциями. Отправными для них явились этнологические данные, которые показали, что существенные психологические особенности определяются различиями не человеческой натуры, а человеческой культуры; что, соответственно, система личности есть не что иное, как индивидуализированная система культуры, в которую включается человек в процессе его "культуризации". Нужно сказать, что в этой связи приводится множество наблюдений, начиная с известных работ М.Мид, которая показала, например, что даже такое устойчивое явление, как психологический кризис в подростковом возрасте, не может быть объяснено наступлением полового созревания, так как в некоторых культурах этого кризиса не существует. [124] Аргументы черпаются также из обследований лиц, внезапно перемещенных в новое культурное окружение, и, наконец, из экспериментальных исследований таких специальных явлений, как влияние преобладающих в данной культуре объектов на исход борьбы зрительных полей и т.п. [125]
Для психологии значение культурно-антропологических интерпретаций личности является, однако, иллюзорным: они неизбежно ведут к антипсихологизму. Уже в 40-х годах Линтон указывал на возникающую здесь трудность, которая состоит в том, что культура реально существует лишь в своей концептуализированной форме как обобщенный "конструкт". Ее носители – это, конечно, конкретные люди, каждый из которых частично ее усваивает; в них она персонифицируется и индивидуализируется, но при этом она образует не личностное в человека, а то, что, напротив, является в нем безличным, как, например, общий язык, знания, распространенные в данной социальной среде предрассудки, моды и т.д. [126] Поэтому для психологии личности значение обобщенного понятия (construct) культуры является, по выражению Олпорта, "обманчивым". [127] Психолога интересует индивид как личность, а личность – это не просто сколок, частичная персонификация той или иной культуры. Культура, хотя она и существует в своих персонификациях, составляет предмет истории, социологии, а не психологии.
Культурологические теории вводят в этой связи различение собственно личности как продукта индивидуальной адаптации к внешним ситуациям и ее общей "базы", или архетипа, который проявляется у человека с детства под влиянием черт, свойственных данной расе, этнической группе, национальности, социальному классу. Введение этого различения, однако, ничего не решает, потому что образование архетипа само нуждается в дальнейшем объяснении и допускает различные интерпретации, в частности психоаналитические. При этом общая "двухфакторная" схема остается, хотя и в несколько трансформированном виде.
|
|