Скачать 11.39 Кбайт
Борис Вышеславцев о познании Абсолюта
И только подлинное духовное возрастание выражает истинность или правду нашего движения по предметам. Критерий п р а в д ы, - подчеркивает Вышеславцев, - прежде всего имеет аксиологическое значение, выражает ц е н н о с т ь, а не реальное бытие 9). Следует лишь добавить, что реальное бытие означает здесь лишь такое бытие, каким оно видится художественно безчувственному взору. Художник и не художник смотрят на одно и то же, но видят разное.
И тем не менее, великолепная философская подготовка и артистизм, безупречный художественный вкус не являются исчерпывающими характеристиками духовной одаренности и самобытности Вышеславцева. Без третьего кита здесь было не обойтись. Русские философы неоднократно подчеркивали, что художественное познание есть лишь редуцированная форма
б о г о п о з н а н и я и что различные виды художественного творчества суть выпавшие из гнезд или выскочившие звенья более серьезного и более творческого искусства - искусства полного претворения действительности смыслом и полной реализации в действительности смысла 10), то есть искусства Теургии.
Религия Благодати призвана не отменить Закон, а его исполнить, но и восполнить. Наполнить его смыслом, теплом, сердечным трепетом. Безблагодатное творчество бессильно претворить действительность смыслом, полностью реализовать в действительности смысл. Светским псевдонимом Благодати вдохновением не стоит злоупотреблять. Вышеславцев неоднократно подчеркивал, что в нашей мирской жизни все более ценное неизменно оказывается и более хрупким, недолговечным, эфемерным. Жизнь нас пытается убедить, что ценность и бытие несовместимы. И только благодатное знание неопровержимо свидетельствует, что высшая ценность обладает и высшей бытийственностью, то есть является Абсолютом. Только в вере онтологическое и аксиологическое измерение сплавляются воедино. Вера, - подчеркивает Вышеславцев, - есть аксиологическое отношение к Абсолюту, а не только онтологическое 11).
Любопытная бытовая деталь. Детство и юность Бориса Петровича Вышеславцева протекли в квартире, распологавшейся в доме при церковном храме Св. Евпла, что на улице Мясницкой. А прямо перед окнами квартиры находился дом-дворец Чертковых, со знаменитой Чертковской библиотекой, более полувека питавшей материалами журнал Русский архив, издававшийся П.И.Бартеньевым, бывшим ее библиотекарем. В том же чертковском доме распологалась и часто посещаемая Борисом Петровичем квартира его тетушек, переносившая его в мир ампира пушкинской эпохи. Так что светская и церковная культура, светская и церковная жизнь исподволь впитывались и синтезировались душой юного Вышеславцева. И когда впоследствии ему была предложена профессура в Парижском Свято-Сергиевском православном богословском институте, то это не повлекло за собой радикальной перемены ни в его мировоззрении, ни в его мирочувствии.
Бытовой уклад семьи и русская культурная традиция укоренили Б.П.Вышеславцева в православии, и ему не могло прийти в голову искать путь к религии через диалектические контраверзы Гегеля или Мережковского и соблазняться идеями нового религиозного сознания. И в дальнейшем серьезный его интерес к индийской мистике и глубинной психологии К.Юнга диктовался не какими-то духовными поисками, а пытливостью стремящегося к пониманию ученого и философа. Не проблема духовного выбора, а проблема духовного возрастания и совершенствования занимала его ум и душу, поэтому поиск Абсолютного и оказался в центре его философствования.
3. Истолкование феноменологической редукции как
трансцендирования к Абсолютному.
Без доступа к Абсолютному наша жизнь обессмысливается. И этот доступ к Абсолютному нам открывается, Абсолютное становится даже более очевидным, чем любое знание о вещах. Но мы сами закрываем себе доступ к нему, когда пытаемся мыслить Абсолютное как вещь и когда пытаемся расчислить движение к нему наподобие того, как мы контролируем движение среди вещей.
Абсолютное, - пишет Вышеславцев, - таинственно в своей глубине, столь же таинственно, как и я сам, и тем не менее о ч е в и д н о. Этого не мог понять век рационализма : о ч е в и д н о с т ь отождествлялась с я с н о с т ь ю и р а з д е л ь н о с т ь ю, иначе говоря, с рациональностью и познаваемостью, что совершенно неправильно12).
Таинственность Абсолютного зависит и от того, что в нем высшая бытийность и высшая ценность непостижимым образом слиты воедино. Только благодатное познание делает для нас очевидным такое единство, и только благодатное творчество указывает нам истинный путь к Абсолютному. Вышеславцев всячески подчеркивает, что на всех языках в слове благодать соединяются и высшая бытийность, дар свыше, и красота, грация, благо. Истинное творчество, - пишет он, - всегда б л а г о д а т н о, то есть выраженная и воплощенная в нем ц е н н о с т ь (благо) всегда д а н а, а не создана ; и в этой несотворенной красоте заключено главное очарование, грация, благодать. Б л а г о д а т н о с т ь есть особый критерий истинности 13).
И тем не менее, великолепная философская подготовка и артистизм, безупречный художественный вкус не являются исчерпывающими характеристиками духовной одаренности и самобытности Вышеславцева. Без третьего кита здесь было не обойтись. Русские философы неоднократно подчеркивали, что художественное познание есть лишь редуцированная форма
б о г о п о з н а н и я и что различные виды художественного творчества суть выпавшие из гнезд или выскочившие звенья более серьезного и более творческого искусства - искусства полного претворения действительности смыслом и полной реализации в действительности смысла 10), то есть искусства Теургии.
Религия Благодати призвана не отменить Закон, а его исполнить, но и восполнить. Наполнить его смыслом, теплом, сердечным трепетом. Безблагодатное творчество бессильно претворить действительность смыслом, полностью реализовать в действительности смысл. Светским псевдонимом Благодати вдохновением не стоит злоупотреблять. Вышеславцев неоднократно подчеркивал, что в нашей мирской жизни все более ценное неизменно оказывается и более хрупким, недолговечным, эфемерным. Жизнь нас пытается убедить, что ценность и бытие несовместимы. И только благодатное знание неопровержимо свидетельствует, что высшая ценность обладает и высшей бытийственностью, то есть является Абсолютом. Только в вере онтологическое и аксиологическое измерение сплавляются воедино. Вера, - подчеркивает Вышеславцев, - есть аксиологическое отношение к Абсолюту, а не только онтологическое 11).
Любопытная бытовая деталь. Детство и юность Бориса Петровича Вышеславцева протекли в квартире, распологавшейся в доме при церковном храме Св. Евпла, что на улице Мясницкой. А прямо перед окнами квартиры находился дом-дворец Чертковых, со знаменитой Чертковской библиотекой, более полувека питавшей материалами журнал Русский архив, издававшийся П.И.Бартеньевым, бывшим ее библиотекарем. В том же чертковском доме распологалась и часто посещаемая Борисом Петровичем квартира его тетушек, переносившая его в мир ампира пушкинской эпохи. Так что светская и церковная культура, светская и церковная жизнь исподволь впитывались и синтезировались душой юного Вышеславцева. И когда впоследствии ему была предложена профессура в Парижском Свято-Сергиевском православном богословском институте, то это не повлекло за собой радикальной перемены ни в его мировоззрении, ни в его мирочувствии.
Бытовой уклад семьи и русская культурная традиция укоренили Б.П.Вышеславцева в православии, и ему не могло прийти в голову искать путь к религии через диалектические контраверзы Гегеля или Мережковского и соблазняться идеями нового религиозного сознания. И в дальнейшем серьезный его интерес к индийской мистике и глубинной психологии К.Юнга диктовался не какими-то духовными поисками, а пытливостью стремящегося к пониманию ученого и философа. Не проблема духовного выбора, а проблема духовного возрастания и совершенствования занимала его ум и душу, поэтому поиск Абсолютного и оказался в центре его философствования.
3. Истолкование феноменологической редукции как
трансцендирования к Абсолютному.
Без доступа к Абсолютному наша жизнь обессмысливается. И этот доступ к Абсолютному нам открывается, Абсолютное становится даже более очевидным, чем любое знание о вещах. Но мы сами закрываем себе доступ к нему, когда пытаемся мыслить Абсолютное как вещь и когда пытаемся расчислить движение к нему наподобие того, как мы контролируем движение среди вещей.
Абсолютное, - пишет Вышеславцев, - таинственно в своей глубине, столь же таинственно, как и я сам, и тем не менее о ч е в и д н о. Этого не мог понять век рационализма : о ч е в и д н о с т ь отождествлялась с я с н о с т ь ю и р а з д е л ь н о с т ь ю, иначе говоря, с рациональностью и познаваемостью, что совершенно неправильно12).
Таинственность Абсолютного зависит и от того, что в нем высшая бытийность и высшая ценность непостижимым образом слиты воедино. Только благодатное познание делает для нас очевидным такое единство, и только благодатное творчество указывает нам истинный путь к Абсолютному. Вышеславцев всячески подчеркивает, что на всех языках в слове благодать соединяются и высшая бытийность, дар свыше, и красота, грация, благо. Истинное творчество, - пишет он, - всегда б л а г о д а т н о, то есть выраженная и воплощенная в нем ц е н н о с т ь (благо) всегда д а н а, а не создана ; и в этой несотворенной красоте заключено главное очарование, грация, благодать. Б л а г о д а т н о с т ь есть особый критерий истинности 13).
|
|