Скачать 150.19 Кбайт
Процессы и структуры в мышлении (Курс лекций)
Но этого не понимают все те, кто всерьез говорит о передаче мышления машинам.
Человеческое мышление есть произведение массовых социальных ситуаций. А все те, кто говорит о машинном мышлении, сводят его к продуцированию процессов решений на базе строго определенных и фиксированных средств или, в крайнем случае, к продуцированию новых средств. А мышление есть прежде всего продуцирование задач.
С этой точки зрения нельзя оторвать "мыслящую" машину от конструктора, поставившего ей задачу и заложившего в нее определенные средства для их решения. Именно конструктор и связанный с ним ученый превращают естественный, содержательный и случайный процесс в искусственный, формальный и законосообразный. А когда это сделано, то, что получилось, можно передать машине. С точки зрения структуры деятельности машина не является целостной единичкой и системой.
Эти вопросы специально обсуждал в одном из своих докладов О.Генисаретский. Он убедительно показал, что функционирование машины не может быть рассмотрено изолированно от функционирования людей, он показал также, что их – человека и машину – объединяет в одно целое общая для них семиотика, и все это делает единственно возможной единицей симбиоз машины и человека. Только вместе они обладают тем, что называется деятельностью.
Таким образом, сама постановка всех этих вопросов о передаче мышления машинам является неверной, или, точнее, просто неграмотной с точки зрения социологического анализа деятельности, и это можно понять с помощью очень простых абстракций.
Вернемся, однако, к нашей основной теме.
Рассматривая связь между средствами и процессами с точки зрения механизмов и закономерностей развития, мы получаем схему круговорота деятельности. Эта линия оказалась более простой, чем вторая. Чтобы рассмотреть связь между средствами и процессами в плане функционирования одной единицы деятельности, пришлось построить более сложное образование и ввести в исходную блок-схему новый дополнительным элемент. Было сделано несколько попыток в этом направлении. Первой появилась схема "пятичленки" вида
которая называлась схемой "конверта".
Я сейчас не обсуждаю вопрос, почему в ней было именно пять блоков, из каких соображений мы пришли ко всему этому – все это можно посмотреть в специальных докладах того периода.
Подобное представление рассматривалось нами как первая простейшая единица деятельности. Мы говорили в тот период, что любой меньший набор блоков лишает нас возможности говорить о единице и задает лишь фрагмент акта деятельности. Затем последовало предложение А.Голова, который по аналогичной схеме построил сначала 17-членную блок-схему, а затем 51-членную схему. Ведь вы понимаете, что когда вместо пяти блоков появляется семнадцать, то на этом уже нельзя остановиться. Эта схема была построена на очень разумных основаниях и очень законосообразно, но одновременно смущала количеством входящих в нее блоков. С таким большим количеством трудно было работать. Дальнейшее обсуждение этой схемы привело к впечатлению, что схема развертывалась нами в не совсем эффективном и разумном направлении.
Дело в том, что вообще любые подобные схемы выступают в довольно странных функциях. Одна бесспорная функция – это "разборный ящик". В частности, сам Голов, строя свою схему, исходил из интроспективного анализа процессов решения им задач разного рода. Он нашел, что весь процесс решения, начиная от формулировки проблемы и кончая получением ответа, раскладывается на какое-то количество однообразных и похожих друг на друга шагов. При этом выяснилось, что могут встать такие проблемы и задачи, которые будут требовать меньшего количества шагов. Это привело к естественному вопросу о границах подобной единицы. Ведь, фактически, в своей 17-членной схеме он рассмотрел не единицу деятельности, а весь сложный процесс деятельности. И весь этот процесс был, по сути дела, одним цельным образованием. Кроме того, у этой схемы было то преимущество-недостаток, что она была очень правильной. Естественно, возникали подозрения, что она построена на очень сильных и жестких упрощениях и, следовательно, не может претендовать на изображение естественных процессов мышления, а должна рассматриваться как нормативная схема.
Вместе с тем нетрудно заметить, что подобные схемы не дают возможности решать проблему развития деятельности. Когда вы изобразили в схеме "конверт" и написали в нем названия основных блоков – задачи, средства, процессы, объекты и продукты, – то такое представление деятельности не дает возможности ответить на вопрос, в чем состоит суть развития самих задач, объектов и средств. Если же вы хотите удовлетворить генетическому плану, то вы не можете писать в блоках лишь названия их содержимого, а должны и его представить в особых структурных схемах. Только на таком пути мы сможем показать, как одни структуры актов деятельности развертываются или развиваются в более сложные структуры. Таким образом, мы естественно пришли к вопросу о том, как должны задаваться все блоки подобных схем, какую структуру они должны иметь.
Человеческое мышление есть произведение массовых социальных ситуаций. А все те, кто говорит о машинном мышлении, сводят его к продуцированию процессов решений на базе строго определенных и фиксированных средств или, в крайнем случае, к продуцированию новых средств. А мышление есть прежде всего продуцирование задач.
С этой точки зрения нельзя оторвать "мыслящую" машину от конструктора, поставившего ей задачу и заложившего в нее определенные средства для их решения. Именно конструктор и связанный с ним ученый превращают естественный, содержательный и случайный процесс в искусственный, формальный и законосообразный. А когда это сделано, то, что получилось, можно передать машине. С точки зрения структуры деятельности машина не является целостной единичкой и системой.
Эти вопросы специально обсуждал в одном из своих докладов О.Генисаретский. Он убедительно показал, что функционирование машины не может быть рассмотрено изолированно от функционирования людей, он показал также, что их – человека и машину – объединяет в одно целое общая для них семиотика, и все это делает единственно возможной единицей симбиоз машины и человека. Только вместе они обладают тем, что называется деятельностью.
Таким образом, сама постановка всех этих вопросов о передаче мышления машинам является неверной, или, точнее, просто неграмотной с точки зрения социологического анализа деятельности, и это можно понять с помощью очень простых абстракций.
Вернемся, однако, к нашей основной теме.
Рассматривая связь между средствами и процессами с точки зрения механизмов и закономерностей развития, мы получаем схему круговорота деятельности. Эта линия оказалась более простой, чем вторая. Чтобы рассмотреть связь между средствами и процессами в плане функционирования одной единицы деятельности, пришлось построить более сложное образование и ввести в исходную блок-схему новый дополнительным элемент. Было сделано несколько попыток в этом направлении. Первой появилась схема "пятичленки" вида
которая называлась схемой "конверта".
Я сейчас не обсуждаю вопрос, почему в ней было именно пять блоков, из каких соображений мы пришли ко всему этому – все это можно посмотреть в специальных докладах того периода.
Подобное представление рассматривалось нами как первая простейшая единица деятельности. Мы говорили в тот период, что любой меньший набор блоков лишает нас возможности говорить о единице и задает лишь фрагмент акта деятельности. Затем последовало предложение А.Голова, который по аналогичной схеме построил сначала 17-членную блок-схему, а затем 51-членную схему. Ведь вы понимаете, что когда вместо пяти блоков появляется семнадцать, то на этом уже нельзя остановиться. Эта схема была построена на очень разумных основаниях и очень законосообразно, но одновременно смущала количеством входящих в нее блоков. С таким большим количеством трудно было работать. Дальнейшее обсуждение этой схемы привело к впечатлению, что схема развертывалась нами в не совсем эффективном и разумном направлении.
Дело в том, что вообще любые подобные схемы выступают в довольно странных функциях. Одна бесспорная функция – это "разборный ящик". В частности, сам Голов, строя свою схему, исходил из интроспективного анализа процессов решения им задач разного рода. Он нашел, что весь процесс решения, начиная от формулировки проблемы и кончая получением ответа, раскладывается на какое-то количество однообразных и похожих друг на друга шагов. При этом выяснилось, что могут встать такие проблемы и задачи, которые будут требовать меньшего количества шагов. Это привело к естественному вопросу о границах подобной единицы. Ведь, фактически, в своей 17-членной схеме он рассмотрел не единицу деятельности, а весь сложный процесс деятельности. И весь этот процесс был, по сути дела, одним цельным образованием. Кроме того, у этой схемы было то преимущество-недостаток, что она была очень правильной. Естественно, возникали подозрения, что она построена на очень сильных и жестких упрощениях и, следовательно, не может претендовать на изображение естественных процессов мышления, а должна рассматриваться как нормативная схема.
Вместе с тем нетрудно заметить, что подобные схемы не дают возможности решать проблему развития деятельности. Когда вы изобразили в схеме "конверт" и написали в нем названия основных блоков – задачи, средства, процессы, объекты и продукты, – то такое представление деятельности не дает возможности ответить на вопрос, в чем состоит суть развития самих задач, объектов и средств. Если же вы хотите удовлетворить генетическому плану, то вы не можете писать в блоках лишь названия их содержимого, а должны и его представить в особых структурных схемах. Только на таком пути мы сможем показать, как одни структуры актов деятельности развертываются или развиваются в более сложные структуры. Таким образом, мы естественно пришли к вопросу о том, как должны задаваться все блоки подобных схем, какую структуру они должны иметь.
|
|