С социальной точки зрения, Ватаца можно рассматривать как защитника крестьянства и городского класса. Он стремился прежде всего к защите их богатства и процветания. Это обстоятельство как раз могло вызвать неудовольствие земельной аристократии и, как ответную реакцию, суровые меры против них.

Когда Феодор II взошел на престол, крупная аристократия, преследовавшаяся его отцом, смотрела поначалу на нового императора с доверием. Она надеялась вернуть утраченное влияние и богатства. Однако она была разочарована в своих ожиданиях. Политика Феодора заключалась в уменьшении влияния аристократии. Он принимал суровые меры против многих ее членов. Длинный список должностных лиц, пострадавших при Феодоре, приводится современным ему автором. Аристократия была унижена, и новые люди, низкого происхождения, окружили трон. Они были послушным инструментом в его руках. После смерти Феодора, при его сыне, который был еще ребенком, аристократия снова усилила свое влияние.

В связи с военными экспедициями Феодора, в государстве значительно возросли налоги, и в своем письме к Никифору Влеммиду, который обвинял императора во взимании слишком большого количества податей с населения, Феодор объяснял, что причиной такой его политики были военные акции.

Никейские императоры также были весьма заинтересованы в развитии торговых связей с другими государствами и особенно с Венецией. В августе 1219 г. Феодор I Ласкарь заключил союз и торговый договор с венецианским подеста в Константинополе, который обеспечивал венецианским торговцам привилегию беспошлинной торговли на суше и на море по всей территории Никейской империи (per totum Imperium meum et sine aliqua inquisitione).

Западные товары, ввозимые венецианцами согласно этому договору, успешно конкурировали с восточными товарами, которым необходимо было преодолеть всю территорию Иконийского султаната. Восточные и итальянские материи пользовались особым спросом в Никее, и население тратило огромные деньги на их приобретение. Видя это, Иоанн Ватац под угрозой «бесчестия», то есть утраты своего социального положения, запретил своим подданным приобретать и носить иностранные ткани и предписал им довольствоваться «только тем, что производит страна ромеев и тем, что руки ромеев в состоянии изготовить». Сколь долго имело силу это предписание, направленное, видимо, на поддержку местного производства, неизвестно. Вероятно, оно было вскоре забыто.

Дружественные отношения Никеи с Венецией длились недолго, и при Ватаце республика св. Марка была уже враждебной Никее. В то время у Ватаца были сложности с бывшим императорским управляющим островом Родос, Львом Гаваласом, который вскоре после 1204 года присвоил себе титул «Господин Киклад» и даже «Цезарь». Когда Ватац начал военные действия против него, Лев, не способный защитить остров своими собственными силами, заключил оборонительный и наступательный союз с Венецией. Тем самым был разорван договор 1219 года, заключенный Феодором Ласкарем. В договоре 1234 года между Львом Гаваласом и Венецией последней гарантировались обширные торговые привилегии на Родосе. В этом весьма интересном документе Лев Гавалас называет себя «dominus Rhode et Cicladum insularum Keserus Leo Gavalla» [[3] - «господин Родоса и Кикладских островов Кесарь Лев Гавалла». – Науч. ред.)]. Ватац послал экспедицию на Родос, и остров стал владением Никейской империи.

Незадолго перед взятием Константинополя генуэзцы взяли верх над своими соперниками венецианцами, когда в 1261 году Михаил Палеолог подписал нимфейский договор. Согласно этому договору, генуэзцы получили господство в делах торговли (commercial supremacy) в Леванте. После восстановления Византийской империи Михаил Палеолог продолжил дружественные отношения с генуэзцами.




Просвещение, литература и наука в эпоху Никейской империи


После разгрома империи в 1204 году и распадения ее на целый ряд самостоятельных латинских и греческих владений, Никейское государство сделалось центром не только грядущего политического объединения эллинов, но и очагом деятельной культурной жизни. В XIII веке, по свидетельству Георгия Кипрского (во второй половине XIII века), про Никею говорили, что она «по обилию ученых людей представлялась новыми Афинами», что она была «дивным и многожеланным источником учености». Может быть, нелишне для аналогии вспомнить, что в середине века на Западе «новыми Афинами», «городом науки» назывался Париж. Правда, по своему прибытию в Никею Георгий Кипрский разочаровался в этом отношении в Никее. В одном из сочинений Феодора Ласкаря мы читаем о том, что Коринф славится музыкой, Фессалия – искусством ткачества, Филадельфия – сапожным мастерством, а Никея – философией. Все представители династии Ласкарей, если не считать последнего, несовершеннолетнего Иоанна IV, проявили себя истинными ценителями просвещения, прекрасно понимавшими, что духовная культура является одним из оснований крепкого государства. Уже первый государь Никеи, Феодор I, несмотря на большие затруднения во внешних и внутренних отношениях империи, интересовался вопросами просвещения.