Не буду говорить и о мнимом "эклектизме" русских мыслителей, - этот упрек означает лишь полное непонимание синтетических замыслов у русских мыслителей: неудавшиеся или незавершенные опыты синтеза, при поверхностном внимании к ним, можно, пожалуй, принять за "эклектизм". Я оставлю все это в стороне - и коснусь лишь вопроса о "влияниях" западных философов на русскую мысль.

Понятие "влияния" может быть применимо лишь там, где имеется налицо хоть какая-нибудь доля самостоятельности и оригинальности - без этого невозможно говорить о влиянии: нельзя же влиять на пустое место. Поэтому в исторических исследованиях и изучают влияния особенно на тех, кто выделяется своей самостоятельностью: так, изучение Аристотеля дает возможность установить, что его собственные построения выросли из тех дискуссий, которые велись у Платона. В основоположениях Декарта, положивших начало идеалистическим течениям нового времени, стремятся найти связь с средневековой философией, в оригинальных построениях Boutroux находят влияние Comte и т.д.

Даже там, где возникает "школа" вокруг крупного мыслителя, нельзя целиком разлагать работу этой школы на "влияние" создателя школы. Академия после Платона, пережившая несколько периодов в своем развитии, может служить хорошим примером этого - так, "академический скепсис", хотя и отклоняется от основной линии Платона, остается по существу верен ей. Однако, нельзя, например, сливать понятия "платонизма" и "школы Платона"; если еще философию Плотина можно причислять к школе Платона, лишь усваивая ей новый термин "неоплатонизма", то уже платонизм в патристике, обогащенный и творчески преображенный благодаря христианской догматике, никак не мог бы уложиться в понятие "школы Платона". Равным образом, чрезвычайная близость Фомы Аквинского к философии Аристотеля не дает права включить томизм<<*1>> в "школу Аристотеля". Если взять примеры из новейшей философии, то, например, если всю марбургскую школу (Cohen, Natorp и др.), направление Риккерта можно включать в "школу Канта" (как течения "неокантианства"), то Шеллинга и особенно Гегеля никак нельзя причислить к "школе Канта" при всей укорененности их трансцендентального идеализма в Канте.

Все это осложняет вопрос о понятии "влияния" - тут есть разные ступени, разные градации. Все они не только не исключают самостоятельности или оригинальности, но непременно ее предполагают. Если Эпикура нельзя исторически оторвать от Демокрита, Спинозу - от Декарта, Фихте - от Канта, то можно ли сомневаться в бесспорной их самостоятельности и оригинальности? В строгом смысле, оригинальность как полная новизна идей до такой степени редка в истории философии, что если бы в сферу изучения попадали лишь оригинальные построения в строгом смысле слова, то не нашлось бы и десятка параграфов в изложении истории философии. В реальной же исторической жизни настолько сильна "взаимозависимость", скрещивание влияний, действие всей философской культуры данной эпохи на отдельных мыслителей, что очевидно, что значительность и историческая действенность каких-либо мыслителей вовсе не зачеркивается, не умаляется тем, что они испытали различные влияния. Весь вопрос заключается в том: считать ли какого-нибудь мыслителя просто "писателем" на философские темы, воспроизводящим то, что было исследовано другими, или же он был действительно мыслителем, т. е. мыслил сам, а не просто делал выборку из сочинений других авторов. Конечно, здесь всегда могут быть спорные случаи: одному исследователю какой-либо философ будет казаться "достаточно" самостоятельным, чтобы назвать его философом, - для другого данный писатель никак не заслуживает характеристики "философа". В русской философии есть очень яркий пример такого расхождения в оценках - я имею в виду Белинского (см. о нем гл. V, ч. II). Никто не оспаривает его литературного таланта, но принадлежность его к истории русской философии не идет дальше, по мнению ряда историков, права на звание "популяризатора" современных ему философских течений в России, - тогда как другие считают его настоящим философом.

Все эти рассуждения имеют особенное значения для истории как раз русской философии. Мы уже упоминали о том, что русским мыслителям, в течение ряда десятилетий, приходилось быть в подлинном смысле "учениками" западных философов и не без труда и даже терзаний прокладывать себе свой путь философской работы. Поэтому в истории русской философии особенно много приходится иметь дело с "влияниями" западной философии. Если все же, несмотря на это, русские мыслители рано начинают (не всегда доводя до конца свои замыслы) пролагать себе свой путь и диалектически тем подготовляют возникновение, в более поздний период, оригинальных философских систем, то это, конечно, означает диалектическое и историческое единство русской философской мысли, и, тем самым, достаточно свидетельствует о ее самостоятельности, а, следовательно, и оригинальности.

Некоторые исследователи предпочитают говорить не о "русской философии", а о "философии в России", желая этим выразить ту мысль, что в русских философских построениях нет ничего "специфически русского", что русская философия не стала еще национальной, т.