Не в каждом обществе человек поверит, что в интересах науки можно причинять страдания другому!

Нельзя согласиться и с выводом Ф.Зимбардо об общей неэффективности, незначимости "морального Я". Опыты С.Милгрэма, как и исследования конформности, доказывают лишь, что человеку трудно отстаивать свою самостоятельность в одиночку. Стоит только изменить условие эксперимента таким образом, чтобы кто-то подкрепил сомнение испытуемого (например, если в роли "учителя" выступают двое или трое и кто-то из них отказывается продолжать опыт), как процент "конформных" и "послушных" резко снижается.

Даже сами опыты С.Милгрэма и Ф.Зимбардо выглядели бы несколько иначе, если включить в их рассмотрение фактор времени. Попав в неожиданную, может быть, даже стрессовую ситуацию, человек, растерявшись, струсил, неправильно оценил сущность ситуации. Но что будет, когда он опомнится?

Хотя все "тюремщики" у Зимбардо выполняли свои обязанности, одни делали это старательно, другие формально. Самый жестокий из них понятия не имел о том, что он способен на подобные вещи, ничего похожего не было в его прошлом опыте. Новая, притом катастрофическая, информация о себе вызвала у юноши острый душевный кризис. Теперь он знает, что не таков, каким он себя считал. Что будет дальше? Он может постараться выкинуть из памяти неприятное переживание, сочтя происшедшее досадной случайностью, не имеющей отношения к его "подлинному Я", или отказаться от прежнего "образа Я" и начать сознательно искать удовольствие в жестокости, или, наконец, осознав свою слабость, усилить самоконтроль и избегать опасных в этом смысле ситуаций (как человек, который знает, что легко пьянеет, отказывается от второй рюмки, несмотря на уговоры приятелей). Конфликтная ситуация ставит личность перед выбором и стимулирует ее рефлексию. Но какую из изменяющихся альтернатив она выберет, зависит от самой личности, ее прошлого опыта и ее самосознания.

Психология не только не дает индивиду оснований снять с себя ответственность за свои поступки, но, наоборот, обязывает его к размышлению и самокритике, которая есть в некотором смысле сущность самосознания.

Знаменитому голландскому конькобежцу принадлежит крылатая фраза: "Падая и вставая, ты растешь". Это верно и в нравственном смысле. Человек не может прожить жизнь без ошибок, неудач и падений, болезненных для него самого и для окружающих. Нравственный потенциал личности определяется не тем, что она не ошибается, а тем, готова ли она расплачиваться за свои ошибки и извлекать из них уроки. Ироническое определение: "Порядочный человек – это человек, который делает гадости с отвращением" – кажется парадоксом: порядочный человек в принципе не делает гадостей! Но почитайте дневники и интимную переписку людей, которых окружающие считали образцом порядочности, даже святости, и вы убедитесь, что все они мучились угрызениями совести. Степень порядочности выражается прежде всего в уровне требований к себе. Один человек гордится тем, что не ворует и не пишет анонимок, другой же считает себя подлецом за то, что промолчал на собрании или в суете собственных дел слишком поздно заметил, что его товарищу была необходима помощь.

Психология морального выбора отличается тем, что привычная логика атрибуции в ней как бы переворачивается. В житейской, бытовой практике люди склонны объяснять свои не лучшие поступки внешними обстоятельствами, а чужие внутренними побуждениями, в результате чего своя ответственность уменьшается, а чужая – растет. В мире нравственных отношений происходит обратное. Истинно нравственный человек отличается добротой и терпимостью к другим. Осуждая безнравственные, дурные поступки других, он старается не распространять отрицательную оценку поступка на личность совершившего ее человека, допускает, что корень зла в давлении обстоятельств, неправильной оценке ситуации. Он верит, что хорошие качества другого сильнее плохих, и тем самым поддерживает его самоуважение. Проявить такую же снисходительность к себе он не может не потому, что ставит себя выше других, а потому, что не может отречься от своей субъектности. И в этом смысле социально "нереалистический" максимализм Сент-Экзюпери абсолютно оправдан и даже необходим этически. Он утверждает не частное самоуважение индивида, а человеческое достоинство как таковое. Как отдельный индивид человек часто беспомощен и бессилен. Но духовная общность человечества основана на принципе, что "каждый отвечает за всех". При этом отвечает каждый в отдельности. "Только каждый в отдельности отвечает за всех" [19], – подчеркивает Экзюпери.

Нравственная норма – не описание, а предписание. С точки зрения психологии "незаинтересованного" выбора не бывает; на уровне непосредственной мотивации альтруизм сплошь и рядом совпадает с гедонизмом ("Мне доставляет удовольствие творить добро"), как это и предполагала теория "разумного эгоизма". Но нравственный выбор не сводится к непосредственному мотиву.