Рассудок можно описать как закрепленную разумом силу воображения или же как разум, снабженный объектами через силу воображения. Рассудок – что бы время от времени ни рассказывали об его действиях – есть покоящаяся, бездеятельная способность духа, есть простое хранилище созданного силою воображения, определенного разумом и подлежащего дальнейшему определению.

(Только в рассудке есть реальность (хотя и только посредством силы воображения); рассудок – это способность действительного; только в нем впервые идеальное становится реальным: потому слово "рассудить" (verstehen) выражает собою также некоторое отношение к чему-то такому, что должно приходить извне, без содействия с нашей стороны, и допускать вполне только истолкование и усвоение. Сила воображения творит реальность; но в ней самой нет никакой реальности; только через усвоение и овладение в рассудке ее продукт становится чем-то реальным. Тому, что мы сознаем как продукт силы воображения, мы не приписываем реальности; приписываем же мы ее тому, что мы находим наличным в рассудке, которому мы приписываем отнюдь не способность созидания, а лишь способность сохранения. Мы увидим, что при естественной рефлексии, которая противоположна рефлексии искусственной и трансцендентально-философской, можно в силу самых ее законов идти только до рассудка; а в нем мы находим, конечно, нечто данное этой рефлексии как материал представления; при этом остается несознанным, как это данное нечто попало в рассудок. Отсюда-то рождается наше твердое убеждение в реальности вещей вне нас, наличных без всякого с нашей стороны содействия, так как мы не отдаем себе сознательного отчета в способности их сотворения. Если бы мы в повседневной рефлексии также сознавали, как мы действительно можем это сознавать в рефлексии философской, что вещи попадают в рассудок посредством силы воображения, то мы опять стали бы все признавать за обман и благодаря этому чинили бы такую же неправду, как и в первом случае.)

IV
Вернемся к той точке нашего рассуждения, на которой мы прервали его, так как нам было невозможно непосредственно продолжать его далее.

Я рефлектирует свою деятельность, идущую в созерцании по направлению к C. В силу вышеприведенного основания эта деятельность не может быть рефлектирована как деятельность, противодействующая некоторому противоположному, от C к A идущему направлению. Но она не может быть рефлектирована и как деятельность, устремляющаяся на внешнее вообще, так как в таком случае это была бы вся бесконечная деятельность Я, которая не может быть рефлектирована, а не совершающаяся в созерцании деятельность, коей рефлексия необходима.

Следовательно, она должна быть рефлектирована как деятельность, идущая до C, в C ограниченная и определенная, и это первое.

Стало быть, в C созерцающая деятельность Я ограничивается абсолютной, в рефлексии действующей деятельностью. Но так как эта деятельность только рефлектирует, сама же (помимо нашей настоящей философской рефлексии) не бывает предметом рефлексии, то ограничение в C противополагается Я и приписывается Не-Я. За пределами C полагается в бесконечность посредством некоторого темного, не рефлектированного и определенным образом неосознанного созерцания некоторый определенный продукт абсолютно творческой силы воображения, который ограничивает способность рефлектированного созерцания, и это – как раз согласно тому же правилу и в силу того же основания, согласно которым был вообще положен первый неопределенный продукт. Это составляет второе. Этот продукт есть Не-Я, благодаря противоположению которого Я вообще впервые определяется как Я для настоящей надобности, а логический субъект положения Я созерцает – впервые становится возможным.

Определенная таким образом деятельность созерцающего Я является, по крайней мере со стороны своего определения, закрепленной и включенной в рассудок для дальнейшего определения; так как без этого противоречащие деятельности Я перекрещивались бы и взаимно уничтожали друг друга.

Эта деятельность направляется от A к C и должна быть осознана в этом направлении, но только посредством некоторой рефлектирующей, следовательно, идущей по направлению от C к A деятельности Я. Ясно, что в этом осознании встречаются противоположные направления, что, следовательно, это осознание должно совершаться посредством способности противоположностей, то есть силы воображения, и, значит, само должно быть некоторого рода созерцанием. И в этом заключается третье. Сила воображения в настоящей своей функции не является творческой, а только осознает (ради полагания в рассудке, а не ради сохранения) то, что уже создано и включено в рассудок, а потому называется репродуктивной.

Созерцающее должно иметь – и притом как таковое, то есть как действенно определенное, в качестве противопоставленного себе некоторую деятельность, которая не является той же самой деятельностью, а есть другая деятельность. Но деятельность всегда есть деятельность, и до сих пор в ней нельзя ничего различить, кроме ее направления.