Из опосредствованности же этой деятельности можно вполне объяснить все остальное, – реальность Не-Я и постольку отрицание Я, отрицание Не-Я и постольку реальность Я. Тут из Я развиваются представления, согласно некоторому определенному и доступному познанию закону его природы. Для них возможно тут указать некоторое основание, но только не для закона.

Этот последний идеализм с необходимостью отменяет предыдущий, так как он подлинным образом объясняет из высшего основания то, что оставалось для прежнего идеализма необъяснимым. Первый идеализм можно даже опровергнуть идеалистически. Основоположение такой системы гласило бы: Я конечно просто потому, что оно конечно.

Но если такой идеализм и поднимается выше предыдущего, он не достигает все же той высоты, которой нужно достигнуть, – не достигает просто полагаемого и безусловного. Правда, в нем безусловно полагается некоторая конечность; однако же все конечное, согласно своему понятию, ограничивается своей противоположностью; и абсолютная конечность представляет собой внутренне противоречивое понятие.

В целях различения я обозначаю вышеупомянутый первый идеализм, уничтожающий нечто само по себе полагаемое, именем качественного идеализма, последний же идеализм, первоначально полагающий для себя некоторое ограниченное количество, именем количественного идеализма.


Тем, что сущность взаимочленов заключается в чистом противобытии, определяется опосредованность полагания; она возможна лишь при условии первой. Если сущность взаимочленов состоит еще в чем-нибудь, помимо простого противобытия, то тотчас же становится ясно, что через посредство неполагания одного из них во всей его сущности второй тоже во всей его сущности полагается отнюдь еще не полностью, и наоборот. Если же их сущность не состоит ни в чем ином, кроме этого, то ежели только они должны быть полагаемы, они могут быть полагаемы лишь опосредованно, как то и явствует из только что сказанного.
Но таким образом существенное противобытие, противобытие в себе, устанавливается как основание опосредованности полагания. Оно просто налично в этой системе и не может быть еще как-либо объяснено; опосредованность же полагания им обосновывается.

И вот, подобно тому, как первый способ умозаключения устанавливает своего рода количественный идеализм, данный способ приводит к некоторого рода количественному реализму [12], который, разумеется, необходимо отличать от выше установленного качественного реализма [13]. При этом последнем на Я производится некоторое воздействие некоторым Не-Я, имеющим независимую от Я реальность в себе самом, благодаря этому воздействию деятельность Я отчасти парализуется; реалист же только количественный довольствуется в таком случае своим неведением и признает, что полагание реальности в Не-Я совершается для Я лишь в силу закона основания. Но он утверждал реальную наличность некоторого ограничения Я, происходящего без всякого содействия со стороны самого Я – будь то абсолютная деятельность, как утверждает качественный идеалист, или некоторый в природе Я содержащийся закон, как утверждает количественный идеалист. Качественный реалист утверждает независимую от Я реальность некоторого определяющего начала; количественный реалист утверждает независимую от Я реальность лишь некоторого определения. В Я имеется некоторое определение, основание которого не должно быть полагаемо в Я; это является для количественного реалиста фактом; возможность исследовать основание этого определения как таковое отрезано для него, то есть определение это просто налично для него без всяких оснований. Разумеется, он должен относить его, согласно заключающемуся в нем самом закону основания, к чему-либо в Не-Я как реальному основанию; но он знает, что этот закон заключается только в нем, и потому не вводится этим в обман. Каждому сразу же бросится в глаза, что такой реализм представляет собою не что иное, как идеализм, установленный выше под именем критического, и что Кант также установил именно этого рода реализм и на той степени рефлексии, на которую он себя поставил, не мог и не хотел установить реализм какого-либо иного рода.*

* Кант доказывает идеальность объектов, отправляясь от предполагаемой идеальности времени и пространства (Кант доказывает идеальность объектов, отправляясь от предполагаемой идеальности времени и пространства... – Кант действительно предполагает идеальность времени и пространства как априорных форм чувственности и, исходя из этого, доказывает идеальность объектов опыта. "...Совершенно несомненно, что пространство и время как необходимые условия всякого (внутреннего и внешнего) опыта суть лишь субъективные условия всякого нашего созерцания, в отношении к которому поэтому все предметы суть только явления, а не данные таким образом вещи сами по себе... Вещь сама по себе не познается из одних только отношений. Отсюда следует, что так как внешнее чувство дает нам лишь представления об отношении, оно может содержать в своих представлениях только отношение предмета к субъекту, а не то внутреннее, что присуще объекту самому по себе.