Мы уже больше не верим в миф о существовании фрагментов, которые, по- добно обломкам античных статуй, ждут последнего, кто подвер- нется, чтобы их заново склеить и воссоздать ту же самую цель- ность и целостность образа оригинала. Мы больше не верим в первичную целостность или конечную тотальность, ожидающую нас в будущем" (Делез, Гваттари, 129, с. 42).

Только на этом уровне Делез допускает существование ав- тономных парциальных объектов, минимальных по размеру и похожих на "следы" (любопытное совпадение с теорией следа Дерриды) элементов бессознательного, которых он наделяет корпускулярно-волновой природой (по аналогии с современной физической квантовой теорией света), которая якобы и органи- зует неравномерно пульсирующий либидозный поток. Этот по- ток порождает свободную игру частиц, где их множественность и фрагментарность образуют "гетерогенные конъюнкции" и "инклюзивные дизъюнкции". Здесь возможны только "алеаторные", т. е. случайные комбинации и полное отсутствие всякой стабильности.

В том же случае, считает Делез, когда бессознательное пронизывает, или, по его терминологии, "инвестирует" "социаль- ное поле", оно мобилизует "свободную игру"" сверхзарядов" либидозной энергии, ее "противозарядов", или "разряжений". Таким образом, бессознательное как бы постоянно испытывает колебания, осциллирует между двумя полюсами своего положе- ния на молярном или молекулярном уровне. Как уже говорилось выше, на первом возникают агрегаты, или молярные структуры, которые подчиняют себе молекулы; на втором же уровне моле- кулы включают в себя микромножественности (парциальные объекты), которые своей стихийностью подрывают единство структур.

Бессознательное обладает стихийной способностью произ- водить два полюса противоположностей. С одной стороны, оно порождает цельности", "тотальности" и создает иллюзию упо- рядоченности, параноический театр абсурда; с другой стороны, оно порождает хаотическое царство независимых друг от друга множественностей и импульсов возникающих в результате про- хождения потоков либидо. Редуцируя социально-экономическую жизнь общества и человека до уровня семиотической системы, исследователи превращают все в семиотический процесс, в семиозис.


Творец как состоявшийся шизофреник

Делез и Гваттари, создав одну из разновидностей де- конструктивистского анализа -- шизоанализ, оказали оп- ределенное влияние на прак- тику деконструктивизма. На- пример, Фредрик Джеймсон в своих работах "Фабулы агрессии" (1979) (243) и "Политическое бессознательное" (1981) (246) использовал некоторые приемы и подходы, сформулированные французскими исследователями. Несомненно, что концепции Делеза-Гваттари отразились на общем понимании проблемы желания, на пред- ставлении о писателях и философах как о своеобразных "шизофрениках" ("состоявшихся шизофрениках", по терминоло- гии Делеза и Гваттари), помогли осознать маргинализм как неотъемлемое качество "постмодернистского удела". Но готовить о шизоанализе как об "актуальном силовом поле", активно воздействующем на сегодняшнюю теоретическую мысль, даже в рамках постструктуралистско-постмодернистского комплекса, довольно трудно, так как сама эта концепция специфична для очень конкретного и узкого периода развития постструктурализ- ма, -- а именно, периода 1968-1972 гг., когда западное обще- ство испытало столь болезненный шок массовых студенческих волнений, когда резко обострилось внимание к социально- политическим аспектам функционирования общества и государ- ства, произошла реактивизация вульгарно-социологизирующих тенденций, особенно заметных в рецепции и переформулировке альтюссеровских положений.

Сознание значительных слоев общества (опять же речь идет о том, что мы здесь неоднократно и весьма приблизитель- но называем "творческой интеллигенцией", отчетливо осознавая условность этого термина) было заметно революционизировано, или, скажем, явно возбуждено. И этот отпечаток лихорадочно- сти и несомненной психической перевозбужденности очень заме- тен даже в стиле "Анти-Эдипа".

Вообще вся критическая литература постструктуралистской ориентации того времени, была крайне увлечена, даже, можно сказать, заворожена "научным фантазмом" мифологемы "духовного производства", которое все более приобретало черты машинного производства со всеми вытекающими из этого по- следствиями. Типичное для структурализма понятие "порож- дения" стало переосмысливаться как "производство" , как "механическая фабрикация" духовных феноменов, в первую очередь литературных. Иными словами, заложенная в русском выражении "литературное произведение" метафора была бук- вально реализована в теории постструктурализма. Своего апогея эта фантастическая идея машиноподобности духовного произ- водства достигла у Пьера Машере в книге "К теории литера- турного производства" 1966 г.