Скачать 28.29 Кбайт
Язык и смысл
То понятие языка, которое мы имели в виду, в качестве образца использует понятие обыденного языка таким же образом, как, например, понятие “воды” в химии использует понятие “воды” в обыденной жизни.
Мы понимаем язык так, что для его однозначной характеристики не достаточно более или менее установленного соответствия между словом и смыслом, но требуется совершенно точное соответствие смыслов. Придерживаясь этого точного понятия языка мы не сможем сказать, что существует один русский язык, но должны утверждать, что существует много русских языков, звучащих одинаково, но отличающихся - хотя не очень значительно - соответствием слов и смыслов. Фактически можно насчитать несколько русских языков (опуская различные диалекты и исторические фазы); существует несколько одинаково звучащих естественных русских языков, существует русский язык физики, русский язык медицины и т.д. О том, что в обычном смысле слова язык не является единственным языком (в нашем смысле), но в точном смысле множественностью (Mehrheit) языков, об этом забывают теоретики познания, и это неоднократно приводило к пагубным последствиям. Согласно нашей терминологии, в соответствии с которой для однозначного определения языка необходимо однозначное подчинение выражениям их смыслов, ни в одном языке нет двузначного выражения. Одно единственное двузначное выражение указывает на существование двух одинаково звучащих языков, отличающихся только единственным - соответствием между выражениями и смыслами.
Если мы не забудем о различии между нашей трактовкой термина “язык” и тем, что обычно понимается под этим термином, то, возможно, исчезнут предостережения относительно утверждения, что в каждом языке имеются однозначно очерченные определенные правила смысла. Поскольку для “языка” (здесь выражение взято в обычном смысле) соответствие смыслов установлено не точно, то и правила смысла, в которых проявляется это соответствие, не являются однозначно очерченными. В понятых таким образом языках правила смысла так же изменчивы, как и соответствие смыслов. Не встречаем мы этого там, где соответствие значений точно определено, например, в языках сугубо дедуктивных систем, в первую очередь, в языках символической логики. Правила смысла для этих языков можно легко привести на основании аксиоматики и правил вывода. Таким образом, язык логической системы является в точном значении этого слова языком, хотя языком почти всегда открытым.
Перевод с немецкого Б.Домбровского.
Erkenntnis IV B. 1934; Verlag von Felix Meiner in Leipzig; Sprache und Sinn, S.100-138.
--------------------------------------------------------------------------------
* Sprache und Sinn. “Erkenntnis IV, 1934, S.100-138.
[1] Das Weltbild und die Begriffsapparatur. “Erkenntnis” IV,1934,S.259-287.
[2] E.Husserl. Logische Untersuchungen. Halle, Niemeyer, 1913.II. Bd., I.Teil, Unt. I: Ausdruck und Bedeutung.
* В тексте оригинала, очевидно, "немец". В дальнейшем замена слов "немец", "немецкий" делается без оговорок.
[3] Я пробовал дать такую дефиницию в статье “О смысле выражений” (O znaczeniu wyra|eD),- Lwуw 1931. Ksiga pamitkowa Polskiego Towarzystwa Filozoficznego we Lwowie.
[4] Недавно Р.Карнап обратил внимание на связь между смыслом выражения и критериями для предложений, в которое входит это выражение. См. “Ьberwindung der Metaphysik durch logische Analyse der Sprache.” Erkenntnis,Bd.2,H.4, S.221. В месте цитирования Карнап ссылается на аналогичные взгляды в Tractatus logico-philosophcus (1922) Виттгенштейна, который должен был сказать: “Смысл предложения заключается в его критерии истинности”. Я допускаю, что этот “критерий истинности” родственен нашим правилам смысла.
[5] Допустим, что Z есть предложение языка S, в котором для Z нет реально значимого правила смысла. Является ли такое предложение разрешимым в принципе? Предложение языка назовем разрешимым в принципе, если оно или положительно, или отрицательно разрешимо. Скажем, что предложение языка разрешимо в принципе положительно, если это предложение принадлежит объему аксиоматического правила смысла, или принадлежит как элемент к кообласти эмпирического правила смысла, или же образует второй член в паре, принадлежащей как элемент объема дедуктивного правила смысла, и в этой паре первый член состоит только из предложений, разрешимых в принципе положительно (кажущегося порочного круга в этом определении можно избежать, превратив его в определение-цепь (Ketten-Definition). Если отрицание предложения является положительно разрешимым в принципе, то назовем предложение отрицательно разрешимым в принципе. Если бы предложение Z, для которого ни одно правило смысла данного языка не является значимым, было бы однако разрешимо в принципе, то каждое предложение этого языка должно было бы быть или положительно, или отрицательно разрешимо в принципе в зависимости от того, является ли Z положительно, или отрицательно разрешимо.
Мы понимаем язык так, что для его однозначной характеристики не достаточно более или менее установленного соответствия между словом и смыслом, но требуется совершенно точное соответствие смыслов. Придерживаясь этого точного понятия языка мы не сможем сказать, что существует один русский язык, но должны утверждать, что существует много русских языков, звучащих одинаково, но отличающихся - хотя не очень значительно - соответствием слов и смыслов. Фактически можно насчитать несколько русских языков (опуская различные диалекты и исторические фазы); существует несколько одинаково звучащих естественных русских языков, существует русский язык физики, русский язык медицины и т.д. О том, что в обычном смысле слова язык не является единственным языком (в нашем смысле), но в точном смысле множественностью (Mehrheit) языков, об этом забывают теоретики познания, и это неоднократно приводило к пагубным последствиям. Согласно нашей терминологии, в соответствии с которой для однозначного определения языка необходимо однозначное подчинение выражениям их смыслов, ни в одном языке нет двузначного выражения. Одно единственное двузначное выражение указывает на существование двух одинаково звучащих языков, отличающихся только единственным - соответствием между выражениями и смыслами.
Если мы не забудем о различии между нашей трактовкой термина “язык” и тем, что обычно понимается под этим термином, то, возможно, исчезнут предостережения относительно утверждения, что в каждом языке имеются однозначно очерченные определенные правила смысла. Поскольку для “языка” (здесь выражение взято в обычном смысле) соответствие смыслов установлено не точно, то и правила смысла, в которых проявляется это соответствие, не являются однозначно очерченными. В понятых таким образом языках правила смысла так же изменчивы, как и соответствие смыслов. Не встречаем мы этого там, где соответствие значений точно определено, например, в языках сугубо дедуктивных систем, в первую очередь, в языках символической логики. Правила смысла для этих языков можно легко привести на основании аксиоматики и правил вывода. Таким образом, язык логической системы является в точном значении этого слова языком, хотя языком почти всегда открытым.
Перевод с немецкого Б.Домбровского.
Erkenntnis IV B. 1934; Verlag von Felix Meiner in Leipzig; Sprache und Sinn, S.100-138.
--------------------------------------------------------------------------------
* Sprache und Sinn. “Erkenntnis IV, 1934, S.100-138.
[1] Das Weltbild und die Begriffsapparatur. “Erkenntnis” IV,1934,S.259-287.
[2] E.Husserl. Logische Untersuchungen. Halle, Niemeyer, 1913.II. Bd., I.Teil, Unt. I: Ausdruck und Bedeutung.
* В тексте оригинала, очевидно, "немец". В дальнейшем замена слов "немец", "немецкий" делается без оговорок.
[3] Я пробовал дать такую дефиницию в статье “О смысле выражений” (O znaczeniu wyra|eD),- Lwуw 1931. Ksiga pamitkowa Polskiego Towarzystwa Filozoficznego we Lwowie.
[4] Недавно Р.Карнап обратил внимание на связь между смыслом выражения и критериями для предложений, в которое входит это выражение. См. “Ьberwindung der Metaphysik durch logische Analyse der Sprache.” Erkenntnis,Bd.2,H.4, S.221. В месте цитирования Карнап ссылается на аналогичные взгляды в Tractatus logico-philosophcus (1922) Виттгенштейна, который должен был сказать: “Смысл предложения заключается в его критерии истинности”. Я допускаю, что этот “критерий истинности” родственен нашим правилам смысла.
[5] Допустим, что Z есть предложение языка S, в котором для Z нет реально значимого правила смысла. Является ли такое предложение разрешимым в принципе? Предложение языка назовем разрешимым в принципе, если оно или положительно, или отрицательно разрешимо. Скажем, что предложение языка разрешимо в принципе положительно, если это предложение принадлежит объему аксиоматического правила смысла, или принадлежит как элемент к кообласти эмпирического правила смысла, или же образует второй член в паре, принадлежащей как элемент объема дедуктивного правила смысла, и в этой паре первый член состоит только из предложений, разрешимых в принципе положительно (кажущегося порочного круга в этом определении можно избежать, превратив его в определение-цепь (Ketten-Definition). Если отрицание предложения является положительно разрешимым в принципе, то назовем предложение отрицательно разрешимым в принципе. Если бы предложение Z, для которого ни одно правило смысла данного языка не является значимым, было бы однако разрешимо в принципе, то каждое предложение этого языка должно было бы быть или положительно, или отрицательно разрешимо в принципе в зависимости от того, является ли Z положительно, или отрицательно разрешимо.
|
|